Камасутра для Микки-Мауса

– Так я каждый день к ней бегаю, – резонно возразила Катерина. – В кардиологии отличный уход, к тому же там все знают, что Клава моя знакомая, и стараются изо всех сил, даже в отдельную палату положили бесплатно. Так что можешь не волноваться, вниманием Клава не обделена.

– Все равно надо приехать, – стояла я на своем, – хоть один разочек.

– Пожалуйста, если времени не жаль, – сказала Катюша и снова захрустела.

– Меня к ней пустят?

– Возьмешь пропуск.

– Где?

– Семнадцатый корпус, смотри, не перепутай, я в шестнадцатом работаю, а стоят здания, несмотря на то что их номера идут по порядку, в разных концах территории клиники, у ворот поверни налево, – пустилась в объяснения Катерина, – найдешь корпус, подойди к справочному окошку и покажи паспорт, пропуск тебе закажут, круглосуточный.

Я положила трубку и распахнула шкаф. Несмотря на бессонную ночь, тело было полно бодрости. Очень странно: обычно, если я не отдохну положенные восемь часов, хожу потом сонная, как осенняя муха. Ладно, сейчас оставлю детям записку и поеду в больницу, но сначала выгоню собак во двор.

Я распахнула дверь и велела:

– Муля, Ада, Рейчел, Рамик! Гулять, быстро!

Услыхав волшебный глагол, мопсихи, сопя, понеслись в сад. Через секунду с улицы раздались шаркающие звуки. Это противная Мульяна изо всей силы скребла лапами землю возле большой ели, наверное, между корнями устроился крот.

– Ты дела свои делай, – прикрикнула я и пригрозила Муле газетой, – охотничий мопс. Минуточку, а где Рейчел?

Обычно стаффордшириха вырывается на волю первой и стремглав несется за гараж, у нее там любимое местечко. Но сегодня Рейчуха даже не вышла на террасу. Я вернулась в гостиную и увидела бежево-желтую тушу, лежащую под столом.

– Дорогая, мопсы уже гуляют, Рамик носится по саду, а ты спишь? – удивилась я.

Рейчел слабо вильнула хвостом, но даже не пошевелилась. Глаза ее были несчастными, а нос на ощупь оказался сухим и горячим. Разбуженный Кирюшка мигом сказал:

– Она вечером от каши отказалась, мы подумали, что ей из-за жары есть неохота!

Я схватилась за телефон. Вчера у собак был просто царский ужин: рисовая каша с куриными потрохами, Рейчел могла отвернуть морду от обожаемого блюда только в одном случае – если заболела.

– Везите к нам, – велел ветеринар Денис Юрьевич, – поглядим, что к чему.

Мы с Кирюшкой еле-еле запихнули Рейчел в «Жигули» и покатили в Ясенево. Слава богу, клиника не так далеко от Алябьева, если столица и дальше такими темпами станет строиться, наша дача просто окажется в центре мегаполиса.

Рейчел совершенно спокойно лежала на заднем сиденье, хотя она не очень-то любит ездить в машине. Может, собаку укачивает? Во всяком случае, стаффордшириха старается высунуть морду в полуоткрытое окно и с детской непосредственностью оглядывает все вокруг, но сегодня Рейчел спала или лежала с закрытыми глазами, ей явно было плохо. Впрочем, когда я припарковалась у здания, собака сама вылезла наружу и покорно поковыляла рядом, но стоило нам приблизиться к двери, украшенной табличкой «Ветклиника «Ваш друг», как Рейчел без всякого звука обвалилась на пол.

Наши собаки очень хорошо знают это место. Мы возим их сюда на прививки и другие малопривлекательные процедуры. У Ады когда-то удаляли жировик на боку. Муле лечили конъюнктивит… И еще все собаки терпеть не могут, когда им подрезают когти, чистят уши и удаляют с зубов камень. Милейшего Дениса Юрьевича наши животные стараются избегать, причем каждая собака избрала собственную тактику. Шумная, безостановочно гавкающая по поводу и без повода Ада, едва мы подводим ее к клинике, начинает душераздирающе выть. По мере подъема по лестнице тональность звука меняется, и в холл, где, как правило, сидят владельцы больных животных, мы втаскиваем отчаянно визжащее существо. Если бы собаки пели в опере, то Ада явно стала бы примой, она способна держать верхнее «до» в течение нескольких минут, ни разу не сменив дыхание. Однако от ее безобразного поведения все же есть польза, потому что, услыхав пронзительный, почти в диапазоне ультразвука, вой, очередь мигом участливо говорит в один голос:

– Идите вперед, вон, как мучается, бедняжка!

На самом деле Аде не больно, просто страшно. Муля придерживается иной тактики, она молча садится на пороге ветлечебницы, и никакие крики и приказы не могут заставить ее поднять толстую попу. Приходится хватать Мульяну и тащить на руках. Все бы ничего, но при виде улыбающегося Дениса Юрьевича Мулечка пускает в ход последнее, коронное средство, она мигом писается, причем каждый раз прудит лужу, которую не сделать и слону. Но если с Адой и Мулей еще можно справиться, они хоть и толстенькие, но все же подъемные, то Рейчел, падающую у подножья лестницы навзничь, оторвать от пола невозможно. Стаффордшириха весит больше меня. Приходится звонить Денису Юрьевичу, и к нам, громыхая носилками, выходят мальчишки в голубых халатах, студенты ветеринарной академии, подрабатывающие тут фельдшерами.