Камасутра для Микки-Мауса

– Что на этот раз? – поинтересовался доктор. – Опять вы, мадам, съели колготки своей хозяйки?

Я улыбнулась, был у нас такой случай.

– Нет, вчера такая веселая по участку носилась, а утром не шевелится.

– Сейчас разберемся, – пообещал ветеринар и погладил Рейчел по голове.

Стаффордшириха обычно пытается увернуться, когда Денис Юрьевич протягивает к ней руку, но сегодня она лишь шумно вздохнула, лежа на носилках.

– Несите ее, ребята, в кабинет, – велел Денис Юрьевич.

Я уселась возле закрытой двери, самое неприятное – это сидеть в коридоре и поджидать, что скажет врач. На мой взгляд, намного лучше заболеть самой, чем наблюдать за чужими страданиями.

Внезапно по коридору быстрым шагом прошла Алла Евгеньевна, хирург. Кивнув мне на ходу, она исчезла за дверью кабинета. Спустя пару минут появился Виктор Сергеевич, пожилой, очень опытный врач. Нам, слава богу, ни разу не приходилось пользоваться его услугами. С мелкими болячками мопсов, стаффордширихи и двортерьера великолепно разбирался молодой Денис Юрьевич. Потом из-за поворота выплыл толстый, просто необъятный Аркадий Семенович, владелец клиники. Словно океанский лайнер, он продефилировал мимо меня и тоже исчез в кабинете. Я испугалась: похоже, за белой дверью собрался консилиум, неужели собаке так худо!

Неожиданно из-за двери донесся рокочущий бас Аркадия Семеновича:

– Пустое дело так рассуждать! Немедленно несите на рентген!

Еще через пару минут Рейчел вынесли в коридор и потащили куда-то в глубь лечебницы.

– Евлампия Андреевна! – спросил бледный, как лист бумаги, Денис Юрьевич. – У вас есть дети?

Молчавший до сих пор Кирюшка удивленно воскликнул:

– Ну да! Вы ж нас знаете! Я и Лизка!

– А маленькие? – поинтересовалась Алла Евгеньевна.

– Еще Магдалена, – ответила я, – она в гости приехала.

– Сколько ей месяцев? – быстро спросил Аркадий Семенович.

Кирюшка захихикал.

– Скажете тоже, месяцев! Магде восемнадцать, она в одиннадцатый класс пошла!

– Сколько? – удивилась я. – Ты точно знаешь?

Кирюшка кивнул:

– Ага, я сам удивился, она себя ведет, как десятилетняя.

– А младенцы имеются? – не успокаивался Аркадий Семенович.

– Нет пока, – растерянно ответила я, – при чем здесь грудные дети?

– Собака гуляет во дворе, за забором или у вас на глазах? – продолжал задавать идиотские вопросы главный врач.

– Вчера она подкоп сделала и по поселку носилась, – вздохнул Кирилл, – еле-еле поймали, совсем от свежего воздуха офигела! У магазина отловили!

– Мне никто не рассказывал об этом происшествии, – покачала я головой.

– А ты дома-то бываешь? – ринулся в атаку Кирюшка. – Бросила бедных детей голодными…

Я быстро наступила ему на ногу. Иногда Кирика заносит, нет никакой необходимости устраивать свару при посторонних.

Тут раздался крик:

– Аркадий Семенович!!!

Доктора плотной группой рванули на зов. Мы остались с Кирюшкой вдвоем. Я терялась в догадках, что с нашей Рейчел?

Минут через пять Аркадий Семенович в окружении людей в голубых халатах подплыл к нам, в руках он держал рентгеновский снимок.

– Многоуважаемая Евлампия Андреевна, – начал главврач, – мне очень неприятно сообщить вам, вернее, просто ужасно…

Я похолодела, Рейчел умерла!

Аркадий Семенович тем временем продолжал абсолютно не свойственное ему мямленье. Обычно он коротко сообщает:

– Ясно. Операция. Готовим.

А сегодня старательно подбирал слова и никак не мог сообщить суть дела.

– Случается такое, мы с коллегами, естественно, слышали о подобном, тем более со стаффами, все-таки собака сложная.

– Вероятно, отягощенная генетика, – влезла Алла Евгеньевна.

– Да что произошло? – заорал Кирюшка. – Вы не можете нормально сказать?

Аркадий Семенович поднял снимок. Я уставилась на темно-серый лист. Всегда удивлялась, ну каким образом доктора разбираются в этих пятнах?

– Видите позвоночник? – спросил доктор, указывая толстым пальцем на нечто больше всего похожее на гигантскую расческу.

– Да, – хором ответили мы с Кирюшкой.

– Это желудок…

– Да!

– Понимаете, что в нем?

Я вгляделась в смутные очертания: что-то знакомое, длинное, заканчивающееся кругляшкой с пятью коротенькими отросточками…

– Мама! – взвизгнул Кирюшка. – Рука! Человеческая.

Я похолодела. В желудке Рейчел лежала крохотная ручка, принадлежавшая когда-то младенцу. Вот почему Аркадий Семенович интересовался грудничками. Наша Рейчуха… Нет, не может быть… Тут же в уме всплыл рассказ соседки Нины Ивановны о пропавшем из коляски незнамо куда ребенке Ванды, заболтавшейся в магазине с продавщицей, – а стаффордшириху как раз поймали возле этой торговой точки. В полном изнеможении я навалилась на стену и пролепетала: