Брачный контракт кентавра

– В какой палате лежит Татьяна Привалова?

– В реанимации, – коротко ответила девушка.

– С ней можно поговорить? – настаивала я.

– Она в реанимации, – раздраженно повторила девица. – Не поняли? Туда не пускают.

Я вынула рабочее удостоверение. При виде красной книжечки с золотым гербом медсестра слегка подобрела и неожиданно представилась:

– Мура. Такое вот у меня имя смешное.

Я улыбнулась.

– Вовсе нет, очень милое. Кстати, меня зовут Лампа.

– Врешь! Так ребенка обозвать не могут! – выпалила Мура, увидела улыбку на моем лице и тут же спохватилась: – Простите! Привалова в тяжелом состоянии, даже если вы к ней пройдете, она ничего не скажет.

– А что случилось? – спросила я.

Мура пожала плечами.

– Ее «Скорая» привезла. Знаете, сколько у нас таких? Я раньше в сумасшедшем доме работала, и все вокруг психами казаться стали. Решила, что с нормальными людьми лучше, и сюда перебралась. Теперь боюсь одна по улице ходить – повсюду маньяки и грабители мерещатся.

– Это уже слишком, – укорила я Муру. – Конечно, насильники существуют, но основная масса людей никому не причиняет вреда. Может, тебе успокаивающее попить?

– Думаешь, раз я в дурке со шприцами бегала, то сама тю-тю? – обиделась девушка. – В пятой палате две изнасилованные, в девятой бабка с переломом основания черепа – у старухи пенсию отняли, в одиннадцатой лежит ребенок, избитый хулиганами…

– Привалова скоро сможет заговорить? – вернула я Муру к нужной теме.

– Лучше спроси, выживет ли она! – запальчиво ответила медсестра. – На ней места живого нет! Небось наркоман напал. Они ради дозы на все готовы. Наверное, сумочку выдернул, денег не нашел и обозлился.

– А куда дели вещи Татьяны? – спросила я.

– На склад отнесли, – пожала плечами Мура.

– Можно узнать, что при ней было? – не успокаивалась я.

Мура взяла телефон.

– Лиза, глянь там в книге, Привалова Татьяна Федоровна… Чего у ней было? Погоди, это не мне надо… Держи!

И медсестра сунула мне в руку трубку.

– Плащ серо-бежевый, ношеный, одной пуговицы нет, – начал перечислять женский голос, – джинсы, кофта зеленая, нижнее белье дурацкое, с обезьянами, колготки плотные, полусапожки на платформе. Все.

Кладовщица перечислила те самые вещи, которые Татьяна забрала из моего шкафа. Но, кроме одежды, Привалова прихватила еще и сумку. И здесь я снова отметила: действия освободившейся уголовницы выглядели странно. Как я уже не раз упоминала, она взяла затрапезные шмотки и старую сумку. Когда-то я очень любила «бочонок» из черной кожи, мне его давным-давно подарил на день рождения Сережка. Сумки – дорогой аксессуар, у меня их мало, и презент я заносила до неприличия. В конце концов у ручки сломалось кольцо из желтого металла, при помощи которого она крепилась к ридикюлю. Я отнесла сумку в ремонт, и мне ее починили, но у мастера не нашлось блестящего кольца, и он, особо не мучаясь, приделал матовое. В результате сумка лишилась презентабельного вида, мало того, что кожа потерлась, да еще и кольца разные: одно блестит, другое нет. Наверное, Сережка заметил эту метаморфозу, потому что на следующий день после возвращения «бочонка» из ремонта купил мне новую сумку. Старую я хранила в шкафу – мне было жаль ее выбросить, такую удобную, с двумя кармашками, отделением для мобильного и ярко-красной подкладкой.

– А где ее сумка? – спросила я.

– Нету, только тряпки, – ответила Лиза.

Я в растерянности вернула Муре телефон.

– Мне сказали, что личность Приваловой была установлена по справке, найденной у пострадавшей, но при ней не было сумки.

– Значит, бумага лежала в кармане, – Мура не усмотрела в происшествии ничего странного. – Или она ее в лифчике прятала, некоторые любят важные документы на теле таскать.

Я молча смотрела на медсестру, а та уставилась на меня.

– Простите, где можно найти Татьяну Привалову? – раздался за спиной приятный баритон.

Я обернулась и увидела мужчину с бородкой, одетого в дорогой костюм из тонкой шерсти. На запястье у незнакомца болтались недешевые часы, волосы были тщательно уложены, а за его правым плечом, чуть поодаль, стоял шкафоподобный мужик в белой рубашке, с узким черным галстуком. Охранник сжимал в здоровенных ручищах пакет, из которого высовывались бутылки с соком и огромный букет роз.

– Какая красота! – с завистью воскликнула Мура. – Обожаю цветы! К Приваловой нельзя, она в реанимации.