Брачный контракт кентавра

– Все… – с тоской повторила я. – И вы позвонили в «Скорую»?

– Да. Уж не знаю, какое у вас обо мне сложилось мнение, – мрачно произнес Вольпин, поглаживая свою аккуратную бородку, – но я не гад. Татьяна была жива, я вызвал врачей и остался рядом с раненой до приезда машины. Прибыли очень странные медики: пока один оказывал пострадавшей помощь, второй потребовал мой паспорт. Я вполне мирно ответил: мол, вышел за сигаретами, зачем было брать с собой документы, я живу в квартале от пресловутой арки. Кстати, я вообще мог просто обойти тело и не заморачиваться чужими проблемами. Но доктор упорствовал. Я позвонил домой охране, Володя прибежал через пару минут, и одновременно с ним прибыла милиция, которую вызвал сотрудник «Скорой».

Надо отдать должное ментам, они были корректны с Антоном, очевидно, оценили по достоинству и костюм, и часы, и охрану. Но Вольпину пришлось сообщить свой адрес и рассказать наспех придуманную историю про закончившееся курево.

– Еще вопросы есть? – подытожил Антон.

– Кто такая Стефания? – спросила я.

– Понятия не имею, – явно тяготясь беседой, ответил Вольпин. – Татьяна всего раз упоминала подругу. Я запомнил это имя лишь по одной причине: у меня была тетка Стефания.

– А больше Таня никого не упоминала?

Бизнесмен встал.

– Вроде нет. Больше я ничего не скажу. Не потому, что не хочу, а потому что не знаю. Много лет назад я совершил типичную юношескую глупость – переспал с симпатичной девчонкой, не успев с ней как следует познакомиться. Многие парни проводили так свой досуг. Мы не думали тогда о СПИДе и других болезнях, просто брали от жизни все. Связь была мимолетной. Сколько я должен вспоминать о той истории? Если меня подозревают в избиении Татьяны, я готов предоставить ДНК для анализа, пусть сравнят мои кулаки с ее синяками. Не знаю, чего еще захочет эксперт, но даже разрезав меня на кусочки и засунув под электронный микроскоп, никакой моей причастности к преступлению не найдут!

– Привалова говорила об уликах, – перебила я Антона, – вроде хотела их продемонстрировать при вашей встрече.

– У нее ничего при себе не было. Никаких пакетов, сумок, чемоданов. Она лежала на спине, широко раскинув руки. Думаю, Татьяна, и так-то человек психически нестабильный, во время заключения окончательно повредилась рассудком, – поставил он диагноз старой знакомой, – ей следовало отправиться на прием к психиатру. Ну все, пойду, у меня полно дел!

– Странно: приехал в больницу к женщине, с которой решительно не хотел иметь дел… – протянула я. – Привез сок, деликатесы, розы…

– Я же не знал, что там на тебя наткнусь! – огрызнулся Антон. – И почему странно? Некоторые люди способны испытывать жалость!

– Думается, дело не в сочувствии, – скорчила я гримасу. – Наверное, господин Вольпин просто хотел попросить Татьяну не рассказывать дознавателю, по какой причине она в полночь очутилась в арке. Совесть не позволила тебе бросить избитую женщину без помощи, но и становиться подозреваемым было не с руки. Желтой прессе очень понравится сюжет о бизнесмене и уголовнице, распишут эту историю яркими красками. Вот ты и решил: лучше смотаться в клинику, поговорить с Приваловой. Ведь так?

Вольпин на секунду растерялся, но потом взял себя в руки и повторил:

– Пойдем, у меня полно дел!

– Хорошо, – кивнула я. – Спасибо, что нашел время для разговора.

Антон вывел меня на улицу, нырнул в шикарный джип, и тот, недовольно «крякая», унесся прочь. Шофер Вольпина, наплевав на правила дорожного движения, без зазрения совести пересек две сплошные линии, разворачиваясь, потом газанул и помчался в левом ряду, напрочь проигнорировав знак «40».

Я села в свою малолитражку и задумалась. Легче всего объяснить странности Приваловой изменениями в ее психике. Но на нашем участке обнаружилось хорошо оборудованное для жизни подземелье. И о каком убийстве ребенка, невинной души, вела речь Таня? Если предположить, что она не трогала брата, то кого девушка лишила жизни? И мне понятно: нападение на Привалову произошло не случайно, она еще кому-то рассказала про улики, и этот кто-то и был убийцей Миши.

Я пошарила рукой на заднем сиденье, нашла бутылку минералки и жадно припала к горлышку. В последнее время московская погода закатывает истерики: то у нас в январе расцветают тюльпаны, то в августе ударяет мороз и с неба валит снег. Причем время года может измениться за час – с утра вы проснулись в июне, а позже оказались в феврале. Не жизнь, а сказка «Двенадцать месяцев», та ее часть, где братья демонстрируют у костра свою мощь, заставляя деревья то покрываться зеленью, то разом терять листву. Ну с какой стати сейчас, в апреле, в воздухе вдруг повисла июльская духота? Я с грустью посмотрела на пустую бутылку.