– Элегантное платье, на которое вы указываете, есть лишь в сорок восьмом размере. Советую заглянуть в отдел детской одежды, там вы непременно подберете что-нибудь по фигуре!
В отличие от большинства россиянок я пытаюсь потолстеть, но, поверьте, это еще труднее, чем похудеть. К тому же мне не хочется превратиться в тюленя. Пусть останется талия в пятьдесят два сантиметра и стройные ноги, а вот бюст и бедра должны иметь в обхвате девяносто. Но сейчас я впервые радовалась собственной компактности. Слава богу, я вешу меньше собаки Лазаревых и легко поместилась в ее будку.
– Нюрка! – донеслось снаружи. – Вылазь, дрянь!
Я сжалась в комок.
– Эй, – вдруг забеспокоился Игорь, – ты че? Заболела? Не дышишь вроде…
Испугавшись, что Лазарев попытается вытащить питомицу из домика, я интенсивно засопела.
– Ага, здоровая, гадость, – обрадовался мужик. – Ну ладно, не обижайся! Дня через три тебя отпустим! Нам щенки не нужны… Эй, отвечай!
Я начала пофыркивать, поняв, почему Игорь посадил собачку на цепь, – он не хочет, чтобы она нагуляла потомство.
– Обиделась? – заискивал Игорь. – Вот дурочка! Ладно, держи!
В отверстие будки просунулась рука, сжимавшая кусок чего-то омерзительно пахнувшего.
– Ну, бери! – приказал хозяин. – Погрызи!
– Спасибо, не хочу, – пискнула я и тут же прикусила язык.
– Мама! – заорал Лазарев. – Мама-а-а! Ма-а-ма-а-а!
Я зарылась в тряпки, которыми был заботливо покрыт пол будки.
– Охренеешь с тобой! – раздался невдалеке визгливый женский голос. – Чего колобродишь?
– Нюрка разговаривает, – заплетающимся от ужаса языком ответил Игорь.
– Да? – засмеялась женщина. – И че она тебе рассказала?
– Ой, Ритка, ну и дела… – забухтел муж. – Угостить собачину решил, кость ей в будку сунул, а она противно так провыла: «Не хочу».
– Че пил? – деловито осведомилась жена.
– Кефир, – бойко отчитался муж.
– А еще? – не успокаивалась вторая половина.
– Мамой клянусь, ничего! – заверил Игорь.
– Значит, со старых дрожжей белочку поймал, – резюмировала Рита. – Говорила тебе, не квась без продыху, и вот результат, десять негритят!
– Где негритята? – растерялся Игорь. – Ни одного не вижу.
– Идиот, – вздохнула Маргарита. – Откуда в Мопсине эфиопы?
– Ты же сказала, что их здесь десять, – медленно ворочал мозгами Лазарев.
– Я пошутила, – объяснила Рита. – Ты ваще скоро как Колька Паршиков начнешь «Ледниковый период» на кухонном столе видеть.
– Хорош тупости гундеть! – обозлился Игорь.
– Мне Зоя, Николая жена, рассказала, – не успокаивалась Рита. – Она новую клеенку купила, постелила и пошла за картошкой в кладовку. Вернулась – Колька на стол глядит и ржет: «Жена, ну и хохма! Сначала тараканы на скользком падали, а сейчас приспособились, на коньках рассекают». Во до чего вы допиваетесь. Ну-ка, дай сюда кость!
В будку влезла женская рука, подцепила отвратительный мосол и утащила его.
– Фу! – заорала Рита. – Где ты взял падаль?
– Ну… это… тама, – дал исчерпывающий ответ муж.
В тесное пространство домика снова проникла маленькая кисть Маргариты.
– Нюрочка, бедная, солнышко, дай мама тебя погладит… Ты где? Чмок-чмок! Нюруся, ты заболела? Почему не лижешь мамочку? Эй, отвечай!
Пахнущие кремом пальцы почти добрались до моего лица.
– Никого лизать не стану! – выпалила я.
Воцарилась мертвая тишина.
– Слыхала? – отмер Игорь.
– Блин… – придушенно прошептала Рита. – Может, показалось?
– Двоим сразу? – резонно ответил супруг. – Не, так не бывает. Нюра, ку-ку, можешь еще словечко сказать?
Я зажала нос пальцами:
– Да.
– Мама! – взвизгнула Рита.
– Вот только любимой тещи здесь не хватало! – огрызнулся Лазарев.
– Совсем ума лишились, – тут же забухтело рядом скрипучее меццо-сопрано. – Люди спят давно, а эти по саду шастают!
– Мамуся, иди назад и ляг, – приказала Маргарита, – без тебя разберемся.
– Без меня все плохо кончается, – отрезала мать.
– Нина Егоровна, не нервничайте, вам вредно, давление скаканет, инсульт заработаете, – проявил заботу Игорь.
– Не надейся, любимый зятек, я еще тебя переживу и на твоей могилке поплачу! – гаркнула Нина Егоровна. – Чем вы тут занимаетесь?
– Нюра разговаривает, – ввела мать в курс дела Рита.
– По-человечески, – уточнил Игорь.
Нина Егоровна издала звук, похожий на клекот воды в засорившейся раковине.