Фиговый листочек от кутюр

Между тем жизнь стремительно менялась, Латвия стала суверенной, потом латышей опьянил дух демократии, и они, решив отомстить коммунистам за годы оккупации, принялись методично выживать из республики тех, у кого в графе «Национальность» стояло: «Русский». Никакие доводы рассудка и замечания типа: «Ну мы же тут родились» – не действовали. Анжелика была русской, школу она закончила только с одной четверкой, по латышскому языку, но серебряной медали ей не досталось. Директор что-то объяснял про количество четверок в десятом классе – в Латвии была введена одиннадцатилетка, – о новых правилах… Но Анжелике было ясно: противный Ян Карлович просто не хочет, чтобы ученица с фамилией Петрова стала медалисткой. Можно было пойти в министерство образования, поднять скандал, но бабушка Кристина рассудила иначе.

– Вот что, внученька, – сказала она, держа в руках аттестат Анжелики о среднем образовании, – смотри, что покажу.

Дама взяла из шкафа газету «Вечерняя Москва» годичной давности и протянула девочке:

– Читай тут.

– В столице открылось пятидесятое по счету кафе «Быстро и вкусно», – озвучила текст Анжелика и удивилась: – Ну и что? Как к тебе эта газета попала?

Кристина улыбнулась:

– Помнишь, наша соседка Рита ездила в Москву и привезла мне в качестве сувенира гжельскую вазу?

– Конечно.

– Она ее в столичную «Вечерку» завернула, чтобы не разбить.

– И что в этом интересного?

– Видишь фото?

– Ну и что? – продолжала недоумевать девочка.

– Прочти подпись.

– Торжественное открытие кафе. Красную ленточку перерезает владелец сети ресторанов «Быстро и вкусно» Г.Л. Ларионов, – пробормотала Анжелика.

– Это твой дедушка, – спокойно пояснила бабка, – Глеб Лукич Ларионов.

Анжелика разинула рот:

– Ни фига себе!

Кристина мягко улыбнулась и вытащила конверт.

– Дело давнее, мне было примерно столько лет, сколько тебе сейчас, в голове ветер гулял, а Глеб приехал из Москвы, столичный мальчик… Вот, смотри, здесь фото, мы снимались на память. Я его сразу узнала, он практически не изменился, те же волосы, только седые, фигуру сохранил, не слишком и постарел. А здесь его письма ко мне и несколько записок. Он интеллигентный, воспитанный юноша, пару раз поздравил меня с днем рождения, а потом забыл о Кристине.

– Что же ты, бабуся, не сказала ему, что ждешь ребенка? – промямлила Анжелика.

Кристина мягко улыбнулась:

– Знаешь, детка, из браков, заключенных «по залету», ничего хорошего не получается. Глеб, как честный человек, обязательно бы женился на мне и велел бы переезжать в Москву, абсолютно чужой город, я любила Ригу, мне хотелось провести в ней жизнь. Правда, сейчас в связи со всеми происшедшими событиями мое отношение к Латвии сильно изменилось, жить здесь русским стало практически невозможно, вот поэтому я рассказала тебе эту историю. Собирайся, детка, в дорогу.

– Зачем?

– Поедешь в Москву, адрес Глеба у меня есть.

– Откуда?

– Муж тети Юты, моей подруги, работает в полиции, он раздобыл его координаты. Правда, телефона нет, позвонить я ему не смогу, но дам тебе с собой кучу документов: фотографии, его письма, копию моего паспорта, свидетельство о рождении твоей мамы… Он поверит.

– А зачем мне к нему?

– В Латвии, радость моя, у тебя легкого пути не будет, – пояснила Кристина, – всегда сначала продвинут вперед латышку. Вот, медаль ты уже не получила, и с таким отношением будешь постоянно сталкиваться, мы теперь на родине существа второго сорта. А Глеб, скорей всего, человек очень богатый, он поможет тебе пристроиться в Москве, езжай, внученька.

– Страшно очень!

Анжелика, робкая девочка, провела ночь без сна, но потом, поддавшись на уговоры бабушки, собрала чемодан и отправилась в далекий, неведомый, казавшийся страшным город. Сначала она подала документы в институт, получила двойку и выбыла из игры. Понимая, что самой ей ничего не добиться, Анжелика явилась к деду.

Глеб Лукич поверил гостье. Да и как ему было усомниться: фотографии, письма, документы. Естественно, Анжелика сообщила телефон бабушки. Ларионов мигом позвонил Кристине, переговорил с ней и торжественно объявил Анжелику своей внучкой.

– Он был страшно рад, – криво улыбнулась Кара, – прямо сиял весь. Ввел ее в гостиную и заявил: «Прошу любить и жаловать. Это Анжелика, я никогда не помогал своей дочери, вот теперь господь послал мне шанс, чтобы реабилитироваться. Садись, детка, ты у себя дома». Вот так она тут оказалась.