Квазимодо на шпильках

К сожалению, иногда я бываю излишне суетлива. В данном случае следовало поехать домой, запереться в своей комнате, пораскинуть спокойно мозгами, наметить план действий… Но меня понесло назад в соседний дом. Не успела я сообразить, что к чему, как пальцы сами собой нажали на кнопку звонка. Вот в этот момент, честно говоря, я слегка испугалась и подумала: «Авось этой Рады нет дома».

Но я никогда не выигрываю в лотерею, дверь моментально распахнулась, на пороге возникла дама.

– Вы ко мне? – удивленно воскликнула она.

Можно было ответить: «Ой, простите, ошиблась дверью», но я брякнула:

– Это квартира Мастеровой?

– Да, – кивнула женщина.

– Вы Рада?

– Абсолютно верно.

– Я из журнала… «Караван историй», редактор отдела очерка.

– Правда? – удивилась Рада. – Очень люблю ваше издание, да вы входите. Скажите, а эти фотографии с переодеванием, проект Екатерины Рождественской, их трудно делать?

– Не слишком, – осторожно ответила я и, понимая, что Рада, к сожалению, хорошо знающая журнал, запросто может уличить меня в самозванстве, быстро добавила: – Но основными материалами у нас являются всякие жизненные истории. Вот поэтому я и пришла к вам.

– Но чем же я могу помочь? – недоумевала Рада, но провела меня в гостиную.

Усевшись в мягкое кресло, я сказала:

– Вроде ваша мама была блокадницей, а мы сейчас готовим номер, целиком и полностью посвященный юбилею Петербурга. Городу на Неве исполняется триста лет.

Сказав последнюю фразу, я испугалась. Вот уж понятия не имею, в каком году царь-реформатор Петр Первый заложил на болотах сие поселение!

Но Рада, очевидно, тоже получала в школе по истории двойки, потому что она кивнула.

Приободрившись, я продолжала:

– Одна из самых трагических страниц истории Ленинграда – блокада его немецко-фашистскими войсками.

– Да уж, – вздохнула Рада, – жаль, что об этом почти забыли!

– Вот мы и решили напомнить людям, – неслась я дальше. – Но прошло много времени. Свидетели тех дней уходят, вот ваша мама…

– Она умерла, – грустно перебила меня Рада.

– Но, наверное, она рассказывала вам кое-что?

– Конечно, если только для журнала подойдет ее история.

– Всенепременно, – заверила я Раду, – не сомневайтесь!

Та сложила руки на коленях и начала рассказ.

Целый час пришлось мне просидеть с самым заинтересованным выражением на лице, пока она наконец добралась до истории с Розалией Львовной.

– Надо же! Какие, однако, люди встречаются, – покачала я головой, – вы абсолютно правильно поступили, что отняли ценности.

Рада тяжело вздохнула:

– Знаете, первое время, вырвав у этой бабы из ушей серьги, я считала себя совершенно правой. Но потом пришли сомнения. А вдруг я фатально ошиблась? Вдруг она не та Роза? Честно вам скажу, я пережила не слишком приятные моменты. Успокаивала себя постоянно: «Если бы Розалия Львовна пострадала невинно, она бы мигом обратилась в милицию». Адрес мой отлично известен, он указан в читательском абонементе. Вот вы бы оставили безнаказанной тетку, которая ворвалась к вам, побила, вырвала из ушей серьги, сдернула с шеи кулон и ушла? Вы бы, зная все координаты хулиганки, как поступили?

– Естественно, вызвала бы милицию!

– Вот! А Розалия этого не сделала, почему? Да просто боялась, что я расскажу правду и погублю ее репутацию, – кивнула Рада, – я очень долго так думала, но потом пришли сомнения, колебания… Просто покой потеряла!

Рада промучилась пару месяцев и приняла решение. Им с Розалией Львовной следует обговорить все спокойно, без истерик. Рада решила сходить в библиотеку, встретиться со старухой и попытаться внушить той: никаких скандалов больше не будет, если она расскажет правду.

Еще несколько месяцев прошло, прежде чем она решилась на этот визит. Но в кабинете начальницы сидела хорошо ей знакомая Лена.

– Розалия Львовна давно не работает, – пояснила она, – сначала ушла на пенсию, а потом умерла, скоропостижно.

Рада расстроилась, ей очень хотелось расставить все точки над i и не чувствовать себя виноватой. И тут Лена, словно догадавшись о моральных терзаниях Мастеровой, добавила:

– Ее кончину спровоцировал сильный нервный стресс, могла бы еще жить да жить!

Рада ушла из библиотеки в смятении. Сильный нервный стресс! Очевидно, Лена имела в виду драку, которую посетительница затеяла в кабинете. Мастерова внезапно ощутила себя виноватой в смерти Розалии Львовны.