– Где вы теперь?
– Проезжаю ворота Мюэт.
– На бульваре есть другие машины?
– Очень мало.
– В каком ряду вы едете?
– В четвертом, крайнем левом.
– На какой скорости.
– Не знаю.
Следующий вопрос гипнолога прозвучал жестче:
– Взгляните на приборную доску.
Диана мысленно сверилась со спидометром.
– Я еду со скоростью сто двадцать километров в час.
– Очень хорошо. Вы видите что-нибудь странное вокруг вас или на дороге?
– Нет.
– Вы не оглядываетесь назад, на сына?
– Оглядываюсь. Я даже повернула зеркало так, чтобы лучше видеть.
– Люсьен спит?
Неясный хрупкий силуэт в детском кресле. Он спит глубоким сладким сном. Черные волосы растворяются во тьме. Средоточие душевного покоя.
– Он крепко спит.
– Он не шевелится?
– Нет.
– Вы не замечаете сзади никакого движения?
Диана мысленно бросила взгляд в зеркало:
– Никакого.
– Вернитесь на дорогу. Где вы?
– Я у ворот Дофин.
– Вы уже заметили грузовик?
По телу Дианы пробежала дрожь ужаса.
– Да. Я…
– Что происходит?
За пеленой дождя параллели бульвара сместились. Нет, это не параллели. Это грузовик. Грузовик выехал из своего ряда и как будто потащил за собой все полотно дороги. Фары не мигают. Водитель не подает звукового сигнала. Он пересекает по диагонали залитую дождем и светом дорогу…
Диана выпрямилась в кресле. Саше неожиданно повысил голос:
– Что происходит?
– Грузовик… он… он… его занесло влево.
– Рассказывайте дальше!
– Он выезжает на четвертую полосу…
– Что делаете вы?
– Я торможу.
– И что происходит?
– Колеса моей машины пробуксовывают в лужах. Меня заносит, я…
Диана закричала. Воспоминание было убийственно ярким.
Грузовик врезается в ограду. Разворачивается, лязгая железом. Фары кабины ослепляют Диану.
– Что вы видите?
– Ничего, я больше ничего не вижу! Вокруг туман и морось. Я… я торможу. Я торможу!
Грузовик сотрясается на рессорах. Свистит пар. Скрипят тормоза. Из хаоса выныривают оторвавшиеся куски железа…
Диана почувствовала, как чья-то рука сжала ее плечо. Совсем рядом раздался голос Саше:
– А Люсьен, Диана? Вы не посмотрели на Люсьена?
– Конечно посмотрела!
Картина всплыла в памяти с невероятной четкостью. За мгновение до удара об ограждение она обернулась к сыну.
Тонкое сонное лицо. Неожиданно веки Люсъена поднимаются. Он просыпается. Боже! Он увидит, что происходит…
– Рассказывайте, что вы видите!
– Он… он… он просыпается. Он проснулся!
Саше перешел на крик:
– Вы видите ремень? Он еще пристегнут?
Испуганное лицо ребенка… распахнутые веки… расширившиеся от ужаса зрачки…
– Диана, взгляните на ремень! Люсьен его расстегивает?
– Я НЕ МОГУ!
Диана не могла отвести взгляд от глаз Люсьена. Голос Саше грохочет в ушах:
– Смотрите на дорогу, Диана! Вернитесь на дорогу!
Диана инстинктивно обернулась. Крик отчаяния выкинул ее из кресла:
– НЕТ!
Она уткнулась лицом в жалюзи. Саше подбежал к ней.
– Что вы видите, Диана?
Она снова выкрикнула:
– ЧТО ВЫ ВИДИТЕ?
Диана не могла отвечать. Психиатр спокойно приказал:
– Просыпайтесь.
Диана скорчилась на полу, сотрясаясь в жестоких конвульсиях.
– ПРОСЫПАЙТЕСЬ! Я ВАМ ПРИКАЗЫВАЮ!
Диана очнулась и заморгала. По ее лицу текла кровь – она поранилась о жалюзи, из глаз струились тихие слезы.
– Успокойтесь, Диана, – мягко произнес Саше. – Вы здесь, со мной. Все хорошо.
Она попыталась что-то сказать, но голосовые связки отказались подчиняться.
– Что вы видели? – снова спросил врач. Губы Дианы беззвучно дрогнули.
– В машине был какой-то человек? – Голос Саше звучал мягко и участливо.
Она покачала головой:
– Не в машине.
На лице психиатра отразилось изумление. Диана попыталась продолжить, но слова застряли у нее в горле.
В памяти молодой женщины всплыло последнее видение.
Она увидела его в тот самый момент, когда повернулась к дороге: справа, в ста метрах впереди, в кустах… Он стоял под дождем в длинной накидке цвета хаки, в капюшоне, опущенном на угловатое лицо. Незнакомец направил указательный палец на грузовик, спровоцировав этим невинным жестом ужасную аварию.
Диана узнала зеленое одеяние: такие защитные противорадиационные накидки использовались в советской армии.