Королевский крест

— У меня не было выхода.

— Выход есть всегда.

— Черт тебя дери, Эльдар! Да оглянись ты!! Против кого вы пошли?! Против Гори!! Ты думаешь, это смешно? Да он раздавит вас и не заметит! Остановись!! Скажи слово, и я сообщу Автандилу, что ты готов договориться! На это было все рассчитано: Никиту убирают, а с тобой договариваются. С тобой хотят договориться, Эльдар! Подумай! Тебе ведь не устоять! Чемберлен не начнет войну из-за тебя.

— Если бы это было так, — негромко возразил Ахметов, — Автандил просто отнял бы у нас казино.

— Но теперь-то вы отняли казино у него! Гори это так не оставит! За свое добро он будет воевать! Все это понимают. Опомнись, Эльдар, договорись с Автандилом. Договорись, пока тебя Крылов не опередил.

— Никита не пойдет к Гори.

— Ты до сих пор так думаешь? Даже после того, как он тебя поимел? Он спит с твоей женщиной, а ты…

Даньшин осекся — Ахметов сделал шаг. Черные глаза яростно вспыхнули в сантиметрах от лица Владимира, тот сжался. Но удара не последовало.

— Володя, мне приятно, что тебя беспокоит моя честь и мое будущее, но я сам выясню отношения с Никитой. С ним и с Анной.

Эльдар даже голос не повысил. Вернулся к столу, бросил в пепельницу окурок, немедленно раскурил следующую сигарету. Глубоко затянулся. Даньшин наблюдал за его действиями с изумлением. Ахметов не был психопатом, не впадал в гнев без причины, но мужчиной он был горячим, и его хладнокровие выглядело крайне странным. Даже для человека, привязанного к крюку.

— Поговорим лучше о тебе, Володя. Не хочешь поведать мне еще о чем-нибудь?

— О чем?

— Ну… не знаю… — Эльдар неопределенно взмахнул рукой. — Например, попытаться объяснить, почему я не должен тебя убивать.

В глазах Даньшина появился ужас.

— Но ведь я все рассказал!

— Тоже мне подвиг. — Ахметов сплюнул. — Попробовал бы ты молчать…

— Эльдар!

— Эльдар Альбертович, мне сказали зайти сюда.

Дверь в комнату приоткрылась, и Ахметов увидел одного из своих телохранителей — Али.

— Да, я тебя звал.

Телохранитель вошел, тщательно прикрыл за собой дверь и с интересом покосился на Даньшина.

— Али, — буркнул Эльдар, — извини, но тебе придется съездить в лес еще раз.

Владимир завыл.

* * *

Южный Форт, штаб-квартира семьи Красные Шапки.

Москва, Бутово,

6 ноября, суббота, 11.33

— Не может быть!!

— Типа, проверь еще раз!

— Мля, да не работает! Не работает!

— Стукни его! — предложил Контейнер.

— Зачем?

— Я так с батарейками делал, — объяснил здоровяк. — Стукал ими обо что-нибудь, и они снова работали.

— Ты головой своей постучи! Головой! — предложил Иголка. — Об асфальт, к примеру. Или еще как-нибудь.

— Ща дошутишься, — пообещал Контейнер.

— Уже дошутились, — буркнул скандалист. — Все. Приехали.

Он был прав: действительно, приехали. Ночью, после разговора с фюрером, Копыто развил бурную деятельность: выскреб все заначки, продал лишнее вооружение, заложил джип — подобной подлости подчиненные от уйбуя не ожидали! — наскреб тридцать тысяч и, наплевав на режим секретности, отправился в первое попавшееся человское казино. К закрытию заведения Копыто выиграл пятьдесят три с половиной тысячи. Затем последовал неспокойный сон, бутылка виски натощак и туманные фразы о том, что «все еще, может быть, образуется». Коротая в казарме время до открытия казино, уйбуй предложил подчиненным перекинуться в картишки — потренироваться, и, к своему ужасу, увидел, что…

Копыто обреченно посмотрел на артефакт. Сомнений нет: разрядился, ибо настолько плохая карта уйбую и раньше-то не часто приходила.

— Сволочь! — Копыто швырнул ставший ненужным медальон в самый грязный угол комнаты и рухнул на койку. — Сволочь!

Мир его предал.

— Сколько у нас есть? — шепотом спросил Иголка.

— Восемьдесят три с половиной, — так же тихо ответил Контейнер. — Еще Урбек сказал, типа, что, если мы джип продадим, он двадцать тысяч добавит.

— Сотня, одним словом. — Иголка вздохнул. — Мало.

— Знаю.

— С сотней к фюреру можно не соваться — точно повесит.

— А может, его, типа, зарядить можно? Артефакт? А? — Контейнер с надеждой посмотрел на уйбуйский затылок.

— Так он же одноразовый, дубина! Заряжай не заряжай, все равно прости-прощай.