Цвет крови

— Довольно просто. Мы работали изнутри. В углу между стеной и потолком было квадратное отверстие. Мы спустились в подвал и закрыли эту дыру зеркальным стеклом, после чего поставили внутри телекамеру. Так что обитатели подвала не могут заметить, что за ними наблюдают.

— Чего вы ждете от моей статьи? — спросил Марко, внезапно сменив тему беседы.

— Что вы проведете расследование и беспредел в подвалах прекратится. Что администрация будет вынуждена выделить деньги для обеспечения безопасности, и больница снова станет нормально функционирующим лечебным заведением. Вы не согласны со мной?

— Полностью согласен.

— Так сделайте же это. И пришлите ко мне фотографа.

Глава четвертая

Заместитель прокурора Массимо Де Сантис приблизился к окну и с опаской отодвинул шторы. Конечно, нежелательно, чтобы толпа внизу заметила, что за нею наблюдают. Нет, он не боялся этих людей. Были чувства, которых он не мог себе позволить. Ему хотелось изучить противника, и сейчас он смотрел на толпу с высоты четвертого этажа. Там, внизу, посреди внутреннего квадратного двора Дворца правосудия, окруженного портиками, взывали к справедливости полсотни манифестантов.

К справедливости во имя Аллаха.

Большинство плакатов было написано по-итальянски, но на некоторых виднелись арабские надписи. Этого заместитель прокурора понять уже не мог. Какой смысл обращаться к блюстителям итальянских законов на незнакомом им языке? Таким образом взаимное непонимание только усугубится. Исламская община не получит ответа на вопросы, которые не доходят до адресата. И еще неизвестно, что именно там написано по-арабски, внезапно пришло ему в голову.

Эта мысль побудила заместителя прокурора вернуться к столу и набрать внутренний номер. Двое мужчин, сидящих перед ним, заметили, что, как только его соединили, он весь напрягся.

— Господин прокурор, это я.

— Что вы хотели?

— Вам не кажется, что пора вызвать переводчика с арабского?

По лицу Пьетро Кау, балансирующего в кресле, скользнула неуловимая улыбка. Он понял, к чему клонит Де Сантис. На лице сидящего слева от капитана Паоло Мормино ничего не отразилось. Однако и он спрашивал себя: с чего это зампрокурора понадобился переводчик?

— Зачем? — сухо спросил прокурор.

— Чтобы прочитать надписи на плакатах. Сейчас эти бандиты уже вплотную подошли к нашему зданию. Да, я понимаю, что вы пошли на это, чтобы предотвратить более серьезные беспорядки… Да, да, вы правы, господин прокурор. Но все же, если эти лозунги на арабском содержат оскорбления или непозволительные выпады, мы могли бы… Я хотел сказать… усилить методы воздействия на них, действуя в рамках закона.

Кау заметил, что в этот момент на другом конце провода воцарилось молчание. Глава прокуратуры в резкой форме запретил своему заместителю подобного рода действия и повесил трубку. Де Сантис же сделал вид, будто разговор продолжается.

— Да, конечно. Хорошо, что вы тоже так считаете. Не сомневайтесь, мы сразу же этим займемся. До свидания.

Наконец внимание зампрокурора вернулось к посетителям. Он приоткрыл было рот, намереваясь сообщить им что-то, но передумал, подошел к окну и задернул занавески, словно стараясь отгородиться от шума протестующей толпы.

Тем временем голоса во дворе становились все громче. Около пятидесяти человек представляли собой авангард более многочисленной толпы манифестантов, оставшейся снаружи. Прокурор позволил делегации исламской общины войти во внутренний двор Дворца правосудия, чтобы хотя бы немного утихомирить несколько сотен человек, которые требовали соблюдения законов на площади напротив трибунала.

— Да, вот такие дела, — пробормотал Де Сантис, принимаясь ходить взад и вперед по комнате.

Карабинеру и полицейскому пришлось вертеть головами, следя за его передвижениями; когда заместитель прокурора оказался за их спиной, они поднялись с кресел.

— Да сидите, сидите уж, — велел им Де Сантис, чувствовавший себя неуютно рядом с почти двухметровым капитаном Кау.

Оба представителя комиссии по расследованию уселись обратно в кресла и приготовились выслушать речь зампрокурора, глядя на пустой стол перед собой.

— Итак, — начал Де Сантис, — спустя три дня после того, как мы обнаружили труп, арабы фактически объявили нам войну. При этом они еще взывают к правосудию! Известно лишь, что погибший был одним из них. Предположим, что это так и он на самом деле араб и почти наверняка — наркоман, как и сотни других, которые погибли в этом году от передозировки или были зарезаны своими соплеменниками. Поводом для этого массового психоза, — а результат вы можете слышать собственными ушами, — послужил тот факт, что именно из этого араба и наркомана вытащили кишки.