Наложницы ненависти

— Это понятно. — Девушка помолчала. — Правда, я думала, что ты размышляешь, как нам добраться до Яны.

— И об этом тоже, — подтвердил наемник. — Перед тем как заявились наши досточтимые друзья, я как раз заканчивал разработку одного интересного плана.

Рыжая весело рассмеялась:

— Это для него тебе потребовались гранатометы?

— Ага.

Бастион Лучников, штаб-квартира ложи Горностаев.

Москва, Варшавское шоссе, 4 августа, суббота, 17:19

Проникнуть в штаб-квартиру Горностаев при помощи портала все еще не представлялось возможным: несмотря на то что Леонард де Сент-Каре распорядился отключить взбунтовавшуюся ложу от Источника, защитные артефакты продолжали работать на старых запасах энергии. Приехать в Бастион Лучников открыто, постучать в ворота и попросить проводить к Францу было бы просто безумием — информация о подобной выходке немедленно получила бы огласку.

А потому Сантьяга был вынужден воспользоваться не самым удобным, но единственно подходящим в данном случае способом: чтобы добраться до Франца, он обратился за помощью к осам.

Эта небольшая, входящая в Темный Двор семья состояла из низкорослых и щуплых охотников, практически никогда не покидающих пределов московского Лабиринта. Сопровождаемые стаями дрессированных крыс, осы мигрировали по бесконечному сплетению московской канализации и подземных ходов и считались лучшими в Тайном Городе знатоками этой клоаки.

— Чуя, вы обещали, что наше путешествие не займет много времени, — пробурчал Сантьяга, с сомнением разглядывая свои белые брюки. Царивший в подземелье полумрак не помешал комиссару увидеть малюсенькое пятнышко на ткани.

— Там был прорыв канализации, — тоненьким голосом ответил охотник. — Пришлось идти в обход.

Сантьяга недовольно хмыкнул, и бежавшие вокруг него крысы начали опасливо озираться. Выведенные осами звери были огромны, размером с собаку, к тому же их было много: стая насчитывала не менее тридцати голов, и им не один раз приходилось вступать в серьезные схватки и побеждать. Но присутствие высокого нава заставляло крыс нервничать и боязливо жаться к стенам.

— Мы пришли! — радостно возвестил ос и почтительно остановился: Сантьяга предупредил, что ему предстоит конфиденциальный разговор.

— Будете ждать здесь, — распорядился комиссар и прищурился.

В глубине коридора смутно вырисовывалась одинокая мужская фигура.

— Я и не надеялся, что вы пригласите меня в Бастион, Франц, — дружелюбно произнес Сантьяга. — В сложившихся обстоятельствах наша встреча могла обрасти ненужными кривотолками.

— Мне было тяжело согласиться на ваше предложение о переговорах, — признал де Гир. — Я до сих пор не уверен, что поступаю правильно, поэтому, пожалуйста, давайте поговорим о делах.

— Давайте. — Комиссар стал очень серьезным. — Катастрофа близка, Франц, вы это понимаете так же хорошо, как я. Атака гиперборейцев произвела на князя сильное впечатление, и он всерьез рассматривает вопрос о заключении союза с Зеленым Домом. Дальнейшее представить несложно: совместное вторжение наших армий в сектор Чуди Орден не выдержит.

Де Гир угрюмо кивнул:

— Я догадывался, что ваш Источник не переживает сезонное снижение мощности.

— Это не так, — мягко поправил его нав — раскрывать все карты Сантьяга не собирался. — Мы действительно не готовы к серьезной войне и потому до сих пор медлим. Но союз Ордена с Кадаф не оставил нам выбора — великий магистр поставил под удар весь Тайный Город, и князь не может рисковать.

— Тогда почему вы здесь?

— Мы не хотим войны на тотальное уничтожение.

— Понятно, — криво усмехнулся Франц. — В арсенале великого магистра есть весьма опасные заклинания, которые он применит в случае серьезной угрозы.

— Нет, — тихо сказал комиссар. — После того как Леонард договорился с тварями Азаг-Тота, мы не можем полагаться на его благоразумие. Мы опасаемся, что великий магистр способен применить самые сильные заклинания и без серьезной причины. Философия Кадаф вызывает странные процессы в головах своих адептов.

— Леонард не воспринял философию Кадаф!

— Мы в этом не уверены. Попытка вашего устранения не вписывается в рыцарские кодексы Ордена, зато хорошо укладывается в рамки теории ненависти Азаг-Тота.

Де Гир скрипнул зубами. Комиссар помолчал.