Записки безумной оптимистки. Три года спустя: Автобиография

– Нет! – закричала я, выскочила в коридор и бросилась на шею своему шоферу Шурику.

Александр Иванович и Аркадий были на работе, Маша была в школе, Оксана стояла у операционного стола, Денис тосковал в институте, а от меня требовалось принять ужасное решение, но я не могла этого сделать.

Кто-то посадил меня на стул у кабинета, затем незнакомая женщина, одна из посетительниц клиники, налила из автомата какао и предложила:

– Выпейте.

Я хотела было схватить стакан, но тут появился Шурик, бледный, с синяками под глазами, в руках он держал Аду, завернутую в мой белый халат.

– Она умерла, – сказал шофер, – сама, очень тихо, без боли и мучений, просто заснула.

Потом, спустя пару лет после произошедших событий, я поняла, что шофер взял на себя принятие решения, избавил меня от ужасного выбора. Шура положил мне на колени останки Дюши, у меня закончились слезы.

– Даша, – прозвучал чей-то голос, – подпишите книжку!

Первый раз в своей жизни я не сумела взять ручку.

– Слышь, ты, – гаркнул кто-то из людей, сидевших со своими животными у кабинета, – пошла вон!

– Конечно, – завозмущался противный голосок, – все они крутые такие, с простыми людьми не общаются.

Дальнейшее я помню плохо. Шура повез тело Ады домой, ее предстояло похоронить на участке около нашего будущего дома, в одной могиле с Черри, а меня шмыгавший носом Аркашка доставил в аэропорт: писательница Дарья Донцова улетела во Франкфурт на ярмарку.

В самолете стюардесса спросила:

– Вам чай, кофе или какао?

– Только не какао, – закричала я так, что бортпроводница отступила в сторону, – никогда больше не притронусь к этому напитку, не смейте мне его предлагать! Немедленно несите спиртное.

Потом я напилась коньяку, мне было наплевать на мнение окружающих. Ярмарки не помню совершенно. Вроде пыталась улыбаться, «звездить» и корчить из себя великую литераторшу. Какое впечатление я произвела на немцев, не знаю, думаю, на сотрудников отеля – самое негативное, потому что ужинала коньяком, а завтракала транквилизаторами. Слава богу, ярмарка длилась неделю, и я вернулась домой.

Меня встретили Маша и потерянный Кеша.

– Как дела? – фальшиво бодро спросила я.

– Отлично, – вяло ответили дети, – просто супер.

Войдя в квартиру, я попыталась подавить истерический приступ рыданий: Ада со счастливым лаем не неслась мне навстречу, из коридора, натыкаясь на стены, не ползла Черри...

Вдруг в тишине послышалось: цок, цок, цок, и к двери выползла Муля, худая, с тусклой шерстью.

– Что с ней? – ахнула я.

– Не ест, – добавил Кеша, – не пьет, отказывается гулять, лежит в углу.

– Привыкла жить в стае, – произнесла Манюня, – одной ей никак.

– Никак, – эхом повторил Аркашка.

Я глянула на детей – похоже, они тоже не ели, не пили, в квартире царило горе.

Неожиданно во мне проснулась решимость, я понеслась к телефону, набрала знакомый номер.

– Алло, – ответила ветеринар Лена, целый месяц бегавшая к нам по ночам ставить Аде капельницы.

– Мне нужен щенок мопса, – заорала я, – едем прямо сейчас, живо собирайся!

– Уже лечу! – закричала Лена.

Она и впрямь забыла надеть теплую обувь, примчалась в тапках через полторы минуты – Лена живет в соседнем доме.

– У меня есть адрес, – с порога завопила она, – нас ждет там куча мопсов, выберем по вкусу!

– Девочку, – быстро сказала Маша, – персиковую.

Мы переглянулись и ринулись к машине. Всю дорогу мы погоняли шофера Шурика:

– Быстрей, быстрей, зачем тормозишь у светофора? – Но, как назло, машина из одной пробки въезжала в другую, а добираться следовало буквально на другой конец Москвы.

В конце концов через два часа, с гудящей головой, я вышла около светлой башни и велела своим:

– Живо наверх, строимся по росту: Аркадий, Шура, Маша, Лена и я.

– Муся, Аркашки с нами нет! – воскликнула дочь.

– Да? – удивилась я. – Странно, слышала всю дорогу его голос!

Но никто не стал подсмеиваться над моей рассеянностью, и через пару минут мы оказались в большой, очень чистой квартире, по которой разгуливало восемнадцать взрослых мопсов.

– Вот, знакомьтесь, – хозяйка протянула нам дрожащего щенка, – Феодора Империя Пач.

Мои руки схватили мопсенка и прижали к себе, пальцы ощутили мягкую шерстку. Феодора глянула на меня, и я воскликнула:

– Фенечка! Любимая! Все! Забираем.

– Дай сюда, – проговорила Лена, выхватывая у меня мопсенка, – так, так, по виду здорова, но... нет ли у вас еще одного щенка?