Значит, перееду к Николетте, вернусь в свою старую детскую комнату и заживу там. Естественно, жизнь моя превратится в кошмар. Маменька более не сможет ездить на курорты и шлендрать по магазинам. Но почему я должен потакать ее капризам? Почему считаю своим долгом служить старухам?
Ощущая себя Прометеем, который, разорвав сковывающие его цепи, свернул шею мерзкому орлу, клюющему его печень, я посмотрел на обломки сотового и внезапно почувствовал невероятное облегчение и полнейшее спокойствие.
Я более не обязан слушаться Нору. В моей душе произошел атомный взрыв, и теперь там выжженная пустыня, где не растут цветы воспитания. Но я интеллигентный человек. Поэтому сейчас спокойно вернусь в зал, выпью кофе, поболтаю чуть-чуть с очаровательной Сонечкой и милейшим Андреем Павловичем, потом доставлю девушку в «Голубое солнце» и признаюсь Ираиде Сергеевне в том, что я вовсе не племянник Аристарха Владиленовича. Главврач не сделала мне ничего плохого, и не следует водить ее за нос, ведь Ираида Сергеевна искренне надеется, что я окажу протекцию ее сыну.
Когда я вернулся в зал, Андрей уже сидел за столом. Соня улыбнулась мне:
– Кофе подали.
– Чудесно! – воскликнул я и, одним глотком опустошив крохотную чашечку, предложил: – Может, еще мороженое?
– Гулять так гулять, – закивал Андрей, – ванильное, с цукатами!
– Мне лучше шоколадное, – перебила его Соня.
Я хотел было признаться в любви к лимонному шербету, открыт рот и понял, что язык мне не подчиняется.
– Что с вами? – испуганно воскликнула Соня.
Я попытался улыбнуться, но тут стол стремительно прыгнул на меня, и наступила тишина.
Глава 31
Первым, что я увидел перед собой, было лицо незнакомого, толстого мужчины.
– Он открыл глаза, – сказал он.
– Как вас зовут? – донеслось из темноты.
Я понял, что вопрос относится ко мне, хотел пошевелить языком, потерпел неудачу и снова провалился в темноту.
Следующий раз мои глаза открылись от яркого света. Я поморщился. Некто в белом светил мне в лицо фонариком.
– Не стоит пугаться, – сообщил некто, – так и должно быть.
– Если он умрет, – перебил его голос Норы, – от вашей больницы останется котлован, я лично взорву все к едреной матери!
Внезапно мне стало смешно. Нора способна в момент злости разнести любое сооружение на атомы.
– Ванечка, – завопила хозяйка, – ты!..
И я снова отчалил в темноту. Затем период бодрствования стал дольше, до меня дошло, что я нахожусь в клинике, и наконец настал момент, когда Нора, вкатившись на кресле в палату, воскликнула:
– Ваня, ты сидишь!
– Сижу, – эхом отозвался я, – и никак не пойму, что со мной произошло? Инфаркт? Инсульт?
– Для инсультника ты слишком разговорчив, – рявкнула Нора, – а сердце, тьфу-тьфу, имеешь, как у молодого быка.
– Да? – недоверчиво спросил я. – Тогда отчего я тут очутился?
– Из-за своей глупости! Почему ты не послушался меня и не поехал домой, не заходя в зал?
Внезапно в моей голове ожили воспоминания. Вот я швыряю на пол мобильный, топчу его каблуком… Мне стало стыдно.
– Нора…
– Я много лет Нора, – буркнула хозяйка, – намного больше, чем мне хочется! Знаешь, какое сейчас число?
– Нет.
– Двадцатое марта.
– Не может быть!
– Может! Ты пролежал в коме пару недель. Честно говоря, был момент, когда я подумала, что теряю тебя, но потом ты вдруг пришел в себя.
– Но каким образом…
Нора схватила меня за руку:
– Ты ничего не понял?
– Нет.
– А я разобралась в деле благодаря тебе. Два дня безостановочно слушала записи с диктофона, связала концы с концами и позвонила Максу.
Я молча слушал хозяйку, Макс – это мой лучший друг, который работает в милиции. Обратиться к нему Элеонора могла лишь в одном случае – если полностью размотала клубок до конца и решила наказать «авторов» преступления.
– Макс не поверил, что мы с тобой вдвоем справились с таким запутанным делом.
– Я тут ни при чем.
– Очень даже при чем, – возразила Нора, – кто собрал весь материал? Я лишь сделала выводы, слушай!
На меня начали выливать ведра, нет, корыта, бочки, цистерны информации.
– История эта очень запутана, – говорила Нора, – в ней много нитей. Сначала размотаю перед тобой ту, что связана с Ирой.
Ирина – существо удивительное, не обремененное никакими моральными принципами. В голове у нее с самого раннего детства сидела лишь одна заноза: все вокруг живут лучше ее. Редко можно встретить такого патологически завистливого человека, как Ирочка. А еще она жестока, эгоистична и готова ради получения богатства на все. Следует отметить, что Ирина унаследовала характер не от Веры, а от Семена Юрьевича, человека, который тоже ни перед чем не остановится ради умножения своего капитала. Ирочка унижала Веру, Семен любил втаптывать в грязь Наташу. Собственная дочь, Катя, раздражала отца, он считал ее мямлей, не способной ни на какие решительные действия. Катюша пошла в мать, и отец не любил дочь, хотя ради того, чтобы посторонние видели, какая у него отличная семья, он не отказывал Кате ни в чем, одевал ее, обувал, нанимал ей репетиторов. Но это были рассудочные действия, любовью там и не пахло.