Ангел на метле

Парочка завизжала, Жорж вскочил и ринулся на меня, я выставил вперед сжатые кулаки, попал во что-то мягкое, податливое, сильно ушиб большие пальцы и услышал звук глухого удара. Жорж мастерски разыграл падение.

В зале зашумели, присутствующие явно обрадовались драке. Мамзель засучила ботфортами и завизжала фистулой:

– Помогите, охрана!

Из тумана материализовалось двое парней в грязных лохмотьях, я слегка удивился, о секьюрити в сценарии не было ни слова, но поскольку спектакль шел без репетиций, возможны накладки, перестраиваться придется на ходу.

Я схватил стул, поднял его над головой и заревел, как разбуженный медведь:

– Прочь отсюда, смерды!

Уж и не знаю, из каких глубин памяти всплыла последняя фраза? Может, во мне ожила родовая память бояр Подушкиных?

Охранники отступили, я, испытывая нервное возбуждение, вцепился в Мамзель и стал трясти ее, как грушу, приговаривая:

– Надеюсь, теперь ты понимаешь, что наши отношения закончены!

Девица отчего-то молчала. Чем сильнее я ее тряс, тем податливее становилась она.

– Идиот, - шепнул кто-то мне в ухо, - это не она!

От неожиданности я отпустил жертву и спросил:

– Кто тут?

Ответа не последовало, Мамзель внезапно свалилась со стула на пол, я увидел ее лицо и чуть не лишился чувств.

На грязных досках лежала не певичка, возжелавшая пиара и рекламы, а абсолютно неизвестная мне бабенка лет этак сорока.

В полнейшей растерянности я присел возле лишившейся чувств дамы и только тут понял трагизм случившегося. Не хочется, конечно, признавать, но в последний год мое зрение стало терять былую остроту, а в «Каторге» стоит темень вкупе с туманом. Лиц присутствующих не разглядеть, меня ввели в заблуждение белые ботфорты, вот я и напал на ни в чем не повинных людей.

– Господи! - вырвалось из груди. - Врача! Скорей! Простите меня великодушно! Молодой человек! Спутник этой дамы, вы где?

Ответа не последовало, мужчина, сопровождавший даму, предпочел скрыться.

Я стал озираться по сторонам, и тут к месту происшествия подоспели два лакея, одетые надзирателями. Фальшивые конвойные подхватили несчастную и споро утащили ее в служебное помещение.

– Идиот, - тихо сказало «ухо», - иди левее, они там.

Я поднялся и пошел сквозь туман, сопровождаемый возгласами:

– Вау, он снова движется.

– Ой, ой, боюсь.

– Остановите его! Он всех перебьет!

– Кто это такой? Почему я его не знаю?

– И-и-и! Стра-а-ашно!

– О-о-о! Какой симпотный!

Наконец я снова заметил во мгле ботфорты, но на этот раз я решил действовать наверняка, приблизился к владелице шикарной обуви и, понизив голос, спросил:

– Ты Мамзель?

– Нет, - ответил испуганный тенорок, - ты ошибся, сладенький, меня зовут Ленечка.

– Пардон, - сказал я и поковылял дальше, мысленно проклиная модниц, щеголяющих на золотых каблуках.

К счастью, «ухо» снова подсказало:

– Бери резко вправо!

Я шарахнулся вправо и перевел дух. Слава богу, вот они, сладкая парочка: Жорж и Мамзель.

– Изменяешь мне? - заревел я белугой.

– Вовсе нет! - завопила в ответ певичка и, нарушив план, швырнула в меня бутылку с самогоном.

Жорж вскочил и вцепился мне в плечи, я начал отбиваться, Мамзель ринулась к нам. Народ в зале принялся визжать, опять прибежали официанты-надзиратели и охранники-бомжи. Последних, похоже, никто о спектакле не предупреждал, поэтому парни действовали жестко. Я, сообразив, что потасовка из постановочной стихийно перерастает в настоящую, решил ретироваться. В конце концов, у папарацци было полно времени для съемок, если он не успел нащелкать кадров, я тут ни при чем. Нужно уносить ноги, иначе я могу оказаться жертвой.

Не успел я осуществить свое решение, как что-то твердое треснуло меня в глаз, я увидел взорвавшийся сноп разноцветных искр, у меня подогнулись колени. И тут меня подхватила крепкая рука.

– Давай, давай, - шептало «ухо», - не тормози, шкандыбай по-быстрому, ща там жара начнется! Ну на хрена ты полез! Полно сосок вокруг! Сдалась тебе эта б…ь, опорка рваная! Ей сто лет завтра! Ну я тащусь!

Слова медленно проникали в мой мозг, постепенно звон в ушах и разноцветные птички, мелькавшие перед глазами, исчезли, и я сообразил: говорит не «ухо», а девушка, маленькая, даже хрупкая, которая с недюжинной силой тащит меня по узкому коридору, выкрашенному серо-синей краской. Где-то за спиной слышатся вопли, мат, звон, стук…

– Ну че, доволен? - повернулась ко мне девица, и я узнал бомжиху Раечку.