Ангел на метле

Вот злыдня! Догадывались люди про Инну и Алексея, перешептывались, но чтоб так откровенно, прямо в глаза! Скандал получился знатный. Витя Лешу побил, с Инной развелся, от дочери открестился, на экспертизу денег не пожалел, получил бумагу на руки, а там черным по белому стоит: не ваш ребенок! О!

– Милая старушка, - кивнул я, - приятно с такой дело иметь.

– И не говорите! - округлила глаза Ада Марковна. - Ее тут все без ислючения ненавидели, поэтому совсем не расстроились, когда бабка умерла, с табуретки упала!

Я вопросительно поднял брови.

– Да, да, - заторопилась болтунья, - вы не ослышались. Полезла старуха белье развешивать, встала на колченогую табуретку и прямо в ванну бултых! Умерла до приезда «Скорой». Вот когда Аня свободно вздохнула, а Йося почернел от горя. Кому стерва, а ему мать родная! Лица на мужике не было, каждый день на кладбище ездил.

– Время лечит, - сказал я банальную фразу.

– Оно так, - согласилась Ада Марковна, - только вскорости Светлана заболела. Ее сначала в больницу увезли, а потом смотрю, Аня в черном платке ходит. Умерла девочка, всего-то ей шестнадцать и было. Ужас!

– Угу, - кивнул я.

– Не прошло трех лет, Иосиф слег, - с горящим взором вещала Ада Марковна, - инсульт его разбил. Аня за мужем самоотверженно ухаживала, два года его тащила, но все равно не выходила. Хотя в этом случае не плакать, а радоваться надо было, избавил жену от мучений. Осталась Аня одна, бедняжка!

– Угу, - вновь согласился я.

Ада Марковна приложила палец к губам и заговорщицки прошептала:

– Но дальше-то вообще беда!

– Маловероятно, что несчастной Анне стало еще хуже, - вздохнул я, - сначала дочь скончалась, затем муж. Любая другая неприятность на фоне таких событий покажется пустяком.

Ада Марковна трагическим шепотом сказала:

– Аня заболела!

– На фоне стресса часто ослабляется иммунитет.

– Рак ее схватил.

– Насколько я знаю, онкология сейчас лечится.

– Может, и так, - пожала плечами Ада Марковна. - Но с Аней по-иному вышло, ее из больницы умирать выписали. Слегла она дома, денег у нее пшик, а от государства помощи не дождешься, хоть и пашешь на него всю жизнь, ни копейки лишней в случае болезни не заплатят. Вот тогда Аня принялась во всякие фонды прошения писать, но никто ей не ответил. И тут я ей подсказала: «Найми медсестру с постоянным проживанием, чтобы около тебя неотлучно сидела».

Аня тогда даже засмеялась: «Спасибо, - говорит, - Ада Марковна, совет замечательный, но невыполнимый. Уход хороших денег стоит, а я нищая, помирать в одиночестве придется, стакан воды подать некому».

Ада Марковна остановилась, потом приняла торжественную позу и продолжила:

– Тут я возразила: «Нет, Анечка, ты богатством владеешь, квартирой хорошей, с обстановкой. Нужна она тебе на том свете? Нет! Вот и завещай медсестре за уход!» Знаете, что потом случилось?

– Даже не догадываюсь.

Ада Марковна оперлась ладонями о стол и привстала со стула.

– Она как зарыдает! Слезы потоком, я на кухню за водой, ругаю себя на все корки, принеслась назад, сую ей стакан и говорю: «Прости меня, дуру старую, сглупа ляпнула. Ты еще сто лет проживешь, я завтра в Красный Крест побегу, или как организация теперь называется, и для тебя отличный уход вытребую!» А она! О господи!

Ада Марковна обвалилась на стул, прижала к груди ладонь и зашептала:

– Такое сказанула! Кровь в жилах стынет! Знаете что?

– Теряюсь в догадках!

Пожилая дама покраснела:

– Смотрит на меня в упор и бормочет: «Адочка Марковна, милая, помогите. Светочка жива!»

Я покачал головой:

– Невероятно.

– Дальше еще круче, - перешла на современный сленг бабуля, - такое выяснилось! Оказывается… Нет, вы не поверите!

– Жизнь порой подбрасывает удивительные сюжеты, я ничему не удивлюсь, - я решил подтолкнуть собеседницу к откровенности.

Ада Марковна откинулась на спинку стула и сложила руки на животе.

– Нет, голубчик, история Анечки будет посильней «Фауста» Гете. У вас есть время послушать?

Глава 30

В каждой семье имеются свои секреты, о которых предпочитают не рассказывать посторонним. Сложно прожить жизнь и ни разу не совершить ничего плохого, только мера этого «плохого» разная. Я очень хорошо помню, как на заре перестройки отец одного из моих приятелей, очень пожилой человек, отправился в архив, чтобы узнать: кто же в конце тридцатых годов двадцатого века написал донос, по которому его, тогда совсем молодого парня, загнали в лагерь. Не знаю, возможно ли беспрепятственно получить подобные сведения сегодня, но на волне очумевшей демократии к папкам с делами допускали легко. Домой старик вернулся в предынфарктном состоянии. Негодяем оказался его лучший друг, захотевший сделать карьеру. И вот что интересно, дружба продолжалась и потом, после реабилитации. Ни разу отец моего приятеля и его жена не проговорились, сохранили тайну предательства до своей кончины.