Верхом на «Титанике»

– Евгений умер? – уточнил я.

Ангелина Степановна грустно поддакнула.

– Увы! Иван Павлович ошибся! Он-то надеялся, что мальчик не станет петь и проживет до ста лет. Ан нет. Женечку тоже разбил инсульт.

– Думается, в вашей семье это наследственное заболевание, – предположил я.

– Увы, – кивнула Ангелина, – скончался сын внезапно. Я уехала к подруге, Масленица шла, веселье, санки… Не успела за стол сесть, звонит Танечка, плачет: «Мама, Женя умер! Лег на диван и не встал». Не передать словами мое состояние. Ох, тяжело нам пришлось! Знаете, Иван Павлович, дело давнее, не поверите… я ведь у метро стояла!

– Как? – поразился я.

– В качестве уличного музыканта, на скрипке играла!

– Боже! Почему?

Ангелина Степановна махнула рукой.

– Женя на тот свет ушел в самый страшный период. В стране, простите за грубое слово, бардак творился, НИИ закрывались, ученые на улице остались. Кому был нужен Женя с его ботаникой? Отправили сына в бессрочный отпуск! А Танечка с ее сказками? Тоже была без зарплаты. Я не жалуюсь, просто констатирую факт: денег у нас не имелось. Кстати, многие тогда лиха хлебнули, вот, предположим, наши соседи, Водопьяновы. Они на дачу съехали, квартиру сдали и прозябали на вырученные копейки. А у нас даже садового домика не было, Иван Павлович не любил природу, я тоже урбанистка.

В смутное время мы продали все, кроме рояля, мебели и портретов предков. А уж когда Женю похоронили, совсем худо стало. Валечка заболел, он еле-еле смерть любимого папы пережил, приехали с кладбища, усадили людей покойного помянуть, гляжу – Валечку дугой выгибает, натуральный припадок. Полгода Таня его по больницам возила, а потом из одной деревни бабушку привезла, милая такая старушка, она песни какие-то пела, и от них Валя на ноги встал! Народная медицина – великая вещь! Всякие там антибиотики попусту пить – лучше сходить к знахарке!

Я закивал, хотя в душе был совершенно не согласен с Ангелиной Степановной. Интересно, как вам поможет бабка-шептуха в момент заражения крови? А порок митрального клапана? Сердце тоже излечится от причитаний старухи? Скорей всего, Валентина из болезни вытащила ортодоксальная медицина, а народная целительница просто слизала пенки.

– Только бабка эта заломила такую цену за услуги, – продолжала Ангелина, – уму непостижимо! Танечка все выгребла, натурально! И еще не хватило. Я старуху упрашивать начала: «Возьми, сколько дали, и уходи!» Но знахарка обладала ослиным упрямством. «Нет, – ответила она, – ищите, где хотите, неделю даю. Если не расплатитесь сполна, то болезнь вернется, сгниет Валентин в психушке!»

Танечка зарыдала и слегла в кровать, у нее от стресса поднялась температура. А свекровь, сцепив зубы, вытащила из шкафа инструмент и пошла к метро. В свое время Ангелина Степановна играла в оркестре, но потом, выйдя замуж за Ивана Павловича, отказалась от карьеры скрипачки.

Пальцы вспомнили науку, смычок запорхал над струнами. Стояла зима, закутанная в платок старуха, не особо бойко исполняющая экзерсисы, могла вызвать жалость даже у милиционера. Во всяком случае, патруль, прогонявший от входа в подземку нищих и спекулянтов, Ангелину не тронул. Более того, два сержанта проявили христианское милосердие, побалакали с кем надо и отвели музыкантшу в вестибюль, поставили у колонны и сказали:

– Пиликайте, бабушка, никого не бойтесь. Если вдруг к вам пристанут, гнать начнут или еще чего, мигом отвечайте: «Уходите, гондоны сраные, меня Миша Петренко с командой крышует».

Ангелина записала кодовую фразу на бумажке и продолжила концерт. Примерно через час к ней подошел черноволосый парень и, дыша в лицо ароматом мятной жвачки, приказал:

– Топчи по стриту, пока лапы не повыдергали, Паганини хренова!

– Погодите, милейший, – попросила Ангелина, вынула из кармана записку, очки и озвучила текст: «Уходите, гондоны сраные, меня Миша Петренко с командой крышует!»

Смотрящий выпучил глаза, но убежал, вернулся он минут через пять, принес ветхий раскладной табурет, поставил около старухи, сел, послушал музыку и сказал:

– Здорово! Играйте, бабушка! Миша Петренко вас и правда прикрывает!

Утвердившись в вестибюле, Ангелина стала приносить домой деньги. Ни Танечке, ни Вале она о своем «бизнесе» не рассказывала, считала себя попрошайкой, комплексовала по этому поводу, но выхода-то не было. Неизвестно, сколько бы проторчала Ангелина Степановна в подземке, но однажды среди толпы слушателей мелькнуло серое от ужаса лицо Танечки.