Верхом на «Титанике»

Элеонора постучала пальцем по столу.

– Я давно заметила, что общение с Николеттой действует на твой мозг губительно. Мы имеем телефон парня. Ступай, Ваня, ложись спать.

Я хотел было наябедничать на Леву, рассказать о его безобразном поведении на вечеринке, но отчего-то раздумал.

В спальне меня ожидал сюрприз. На тумбочке у кровати стояла тарелка с бутербродами. Сэндвичи явно делала не Ленка, наша домработница способна лишь косо нарезать толстые куски хлеба и обмазать их маслом. А тут настоящее произведение искусства: ржаные тосты, сыр, кружочки помидоров, веточки зелени, оливки и фигурно нарезанное крутое яйцо. Рядом белела записка: «От лучшего друга с любовью. Ешь на здоровье, отдыхай и расслабляйся. Чмок! Твой Левушка». Нервно оглянувшись, я живо порвал записку – не дай бог цидулька попадется на глаза постороннему человеку, тогда слух про дальнобойщика Сашу сменит иной: о нашей противоестественной связи со Львом. «Чмок! Твой Левушка!» С ума сойти! Внук Варвары – настоящее исчадие ада.

Я упал на кровать, схватил книгу «Обычаи индейцев» и машинально взял один бутерброд. Следовало признать: Лева абсолютно не воспитан, распущен, не имеет моральных тормозов и спорит по любому поводу, но вот сэндвичи у него получаются просто замечательные!

На следующий день, около одиннадцати утра, я стоял возле дорогой железной двери и нажимал на звонок.

– Кто там? – звонко донеслось из-за створки.

Обрадованный тем, что в квартире есть хозяева, я бойко ответил:

– Ответственный секретарь общества «Милосердие» Иван Павлович Подушкин, не бойтесь, я абсолютно благонадежен и…

Остаток фразы я проглотил, раздались легкие щелчки, и дверь распахнулась.

– Иван Павлович? – кокетливо спросила крошечная старушка ростом чуть выше табуретки. – Замечательное имя! Моего мужа так же звали. Слышали, конечно, об известном, гениальном, необыкновенном певце Олежко?

– Конечно, конечно, – закивал я, не имея ни малейшего понятия об упомянутой личности.

– Это и есть мой Иван Павлович, – подбоченилась бабуся.

– Неужели! – ахнул я, закатывая глаза. – Не может быть! Сам Олежко!

– Именно так, – горделиво подтвердила она, – увы, Иван Павлович скончался… дай бог памяти… год из ума вылетел… вот он, склероз!

– Примите мои соболезнования. Мир в его лице потерял великого певца! – воскликнул я.

– Да-да, вы правы, – восхитилась старушка.

– Разрешите войти? – улыбнулся я.

– Для почитателей таланта Ивана Павловича дверь всегда открыта, – объявила пенсионерка.

Я очутился в коридоре и начал:

– Уважаемая Татьяна Карловна…

Бабушка засмеялась.

– Милый мальчик, спасибо, мне очень приятно, но я не Танечка!

– А кто? – удивился я.

– Ангелина Степановна Олежко, – с достоинством ответила бабуся.

– Простите, пожалуйста.

– Наоборот, крайне мило, – засмеялась старушка, – комплимент получился абсолютно искренний. Танечка – моя невестка.

– Значит, Валентин ваш внук?

Ангелина Степановна моргнула.

– Так вот оно что! Знала же! Ступайте сюда скорей! Боже, какое счастье! А я Танечке сейчас сообщить не сумею! Вот она обрадуется, когда вернется из командировки! Абсолютно была уверена! Знаете, какой сегодня день?

– Вроде среда, – ошарашенно ответил я, влекомый хозяйкой по коридору.

– Сюда, сюда, – суетилась Ангелина Степановна, приглашая меня в гостиную, – на диванчик! Секундочку, – пропела бабуся и унеслась прочь.

Я начал изучать обстановку. Гостиная не маленькая, но большую ее часть занимает концертный рояль с поднятой крышкой. А еще тут есть круглый стол под кружевной скатертью, масса стульев, пуфиков, креслиц, банкеток, два диванчика, рекамье, буфет, забитый посудой, мраморная колонна с бюстом Моцарта, а стен не видно за портретами.

– Вот и чаек, – запела Ангелина Степановна, втаскивая поднос.

Я бросился на помощь хозяйке.

– Сахар? Сливочки? Возьмите шоколадные конфеты, вафельки, – угощала меня Ангелина Степановна, – мы не бедствуем. Танечка и Валя работают, но, конечно, стипендия от вашего фонда для нас просто счастье! Я знала, что именно сегодня нам повезет! Чувствовала, ощущала! Ночью муж приснился и сказал: «Ангел, не тревожься! Валечка получит деньги!» Так знаете, какая сегодня дата? День рождения Ивана Павловича! Ему бы исполнилось девяносто пять! Да-с! Вон он, мой муж!

Изуродованный артритом палец указал на стену, я невольно переместил глаза на портреты.