Верхом на «Титанике»

– Ну, – я забыл в запале про хорошие манеры, – говорите скорей!

– Видишь ли, Иван Павлович, в изоляторе временного содержания строгие правила, там просто так харчи не возьмут. Непременно потребуют паспорт, а наш клиент не захотел его предъявлять.

– Побоялся, что жене сообщат?

– Дурак ты, Ваня, – усмехнулась Элеонора, – смешное предположение. Прямо вижу эту картину: тетки в форме берут документ, перелистывают и злобно шипят: «А, так ты зарегистрирован с другой бабой! Ща телефончик раздобудем, законной жене про шмару стуканем».

Я сделал вид, что не обижен насмешкой. В конце концов, ошибиться способен каждый, Норе следует не ёрничать, а спокойно сказать: «Ваня, ты не прав».

– Ваня, ты не прав, – продолжила хозяйка, – приемщицы продуктовых посылок никаких акций затевать не станут, а вот следователь, раздраженный тупым молчанием Лады, ее нежеланием вступать в контакт, может поинтересоваться: кто решил снабдить женщину сушками, и выйдет на Федора. А тот очень не хочет светиться…

– Я прав! Он боится, что позвонят домой, жене сообщат, начнут расспрашивать, вот он и залег на дно.

– Но к нам пришел! – едко напомнила Нора.

– И это объяснимо! Лада Федору не безразлична, он хорошо знает любовницу, понимает: та не способна на убийство, и хочет ей помочь. Кстати, нас он сразу предупредил, что женат, просил соблюсти тайну. С частным детективом легче, он получает деньги и охраняет интересы клиента.

– Молодец, Ваня, – подытожила Нора, – нам не надо показывать паспорт, мы с тобой, два лоха, поверили господину на слово, а он не Шульгин и, думаю, не Федор.

Я невольно встал из кресла.

– Вы уверены?

Нора щелкнула мышкой.

– Вот, читаю тебе ответ на мой запрос. Надо иметь сто друзей, которые хотят по сто рублей, тогда легко справишься с любой проблемой. Так, так… вот оно! На сентябрь месяц в столице сорок восемь человек зарегистрировано и проживает с фамилией Шульгин-Шульгина, Федор Шульгин среди них не числится. Нет такого дядечки! Фантом!

– Может, он нелегал?

– Ха, – фыркнула Нора, – если наш клиент Феденька Шульгин, то принимаем на веру и остальные обстоятельства – типа жены и бизнеса. Нелегальный порядочный гражданин с супругой? Фу! Он врал. Вот Юрий Шульгин на месте! И жена его, Лада, имеется. О ней, впрочем, я накопала интересненькое. Сейчас, Ваня, озвучу. Лада Шульгина, в девичестве Ермолаева, существует в двух экземплярах.

– Это как?

– Одна Лада Ермолаева прописана на улице Маршала Рыбалко, некоторое время назад мадемуазель Ермолаева заявила о потере паспорта. Ей, в соответствии с законом, выдали новый. А спустя пару месяцев после неприятного казуса вторая Лада Ермолаева вышла замуж за Юрия Шульгина и нынче прописана в квартире супруга. И уж совсем интересная подробность: эта госпожа Ермолаева, меняя паспорт, чтобы стать Шульгиной, сдала тот, что потеряла первая Лада Ермолаева. Не запутался?

– Нет. Значит…

– Лада Шульгина то ли сперла, то ли купила, то ли выпросила паспорт у настоящей Ермолаевой. Шульгина на самом деле не Лада.

– А кто?

– Вот это и надо узнать, – Нора прищурилась, как счастливая кошка, отведавшая парного мяса, – завтра поедешь в дом на улице Маршала Рыбалко, найдешь Ермолаеву номер один и побеседуешь с ней.

– А Валентин и Татьяна Карловна? – напомнил я.

– Они здесь при чем? – удивилась Нора. – Дело ясное, Олеся влюбилась в мужчину, который, несмотря на недетский возраст, полностью зависит от маменьки. Кстати, ты не знаком с подобными личностями?

– Я вовсе не смотрю Николетте в рот!

– А кто намекал на тебя? – хихикнула хозяйка. – На воре шапка горит! Не дуйся, Иван Павлович. Валентин боится Татьяну Карловну, но не хочет иметь дело с бабами, которых она ему подсовывает. Наверное, маменька находит себе подобных девиц, а Валя, несмотря на свою рабскую сущность, пытается выползти из-под мамашиного влияния. Эк она его скрутила! Фотографию у любовницы поставил. Хотя…

– Что «хотя»?

Нора засмеялась.

– Я старая боевая лошадь, Ваня, многое повидала. Был в моей биографии интересный субъект, бабник, каких поискать! Не подумай чего плохого, у нас с ним бизнес-дела были. Так вот, Виктор всегда при себе изображение мамы имел, торжественно его своим девкам демонстрировал, а желая разорвать отношения, заявлял: «Ты была невнимательна к моей маме, передергивалась, когда фото видела». Дескать, не он виноват, что любовь рухнула. Девица косо на снимок смотрела, вот Виктор и ушел, потому как неуважение к маме снести не мог.