Верхом на «Титанике»

Галя окинула меня оценивающим взглядом.

– Ваще-то, я редко ошибаюсь, – заметила она, – человек еще рта не раскрыл, а я уже знаю, чего он хочет. Вы не похожи на тех, кто «желтуху» любит, но ее все равно нет, разобрали. Там сегодня убойный материал про одного актера, который фанатку изнасиловал. А где мы с вами виделись? Лицо знакомое, но вы не мой покупатель.

– У Маши Беркутовой в квартире, – напомнил я, – вы ведь дружили?

Галя резко нагнулась, вынула из-под прилавка бутылку с газировкой, сделала пару судорожных глотков и нервно ответила:

– Общались! Я ей с мамой помогала, работа у меня посменная, вот и согласилась за Еленой Константиновной приглядывать. Вы знаете, что Маша пропала? Второй день нос домой не кажет. Баба Катя такой скандал закатила, ко мне прибегала, орала: «Немедленно найди шалаву, пусть к матери возвращается! В квартире жить нельзя! Воняет хуже, чем в аду!» А чем я помочь могу? Машка передо мной не отчитывается.

Я вынул удостоверение сотрудника агентства «Ниро» и решительно заявил:

– Галя, Маша умерла!

Газетчица отреагировала неожиданным образом – она порылась в карманах куртенки, вынула резинку, стянула волосы в хвост и сказала:

– Понятно! А когда вернется? Если она вас прислала, чтобы договориться про Елену Константиновну, то ничего не выйдет. Пусть Маня сначала за прошлые разы заплатит. Она мне что обещала в тот день, когда вас выперла? Соловьем пела: «Галчонок, сегодня все сполна отдам и еще накину за задержку!» А сама! И ведь я ей позвонила, напомнила: «Машк, поторопись, сегодня я сидеть до опупения не могу, мы договаривались на недолго, и чего? Ты где?» Она мне в ответ: «Галя! Солнышко! Еще часочек, и я вернусь. Денежки со мной. Выдам тебе премию, купишь себе ту сумочку, красную». Я, дура, поверила! До полуночи ее ждала, а потом обозлилась и ушла.

– Оставили беспомощную Елену Константиновну одну, – не выдержал я, – бросили парализованную без присмотра!

– Так она не убежит никуда, – дернула головой Галя, – она мне не родня, я за деньги за ней следить согласилась, а Машка обманула. Знаете, сколько она мне должна? Короче, я не пойду! Пусть даже и не надеется. Сначала тугрики, затем договариваться будем. Врунья!

– Галя, Маша умерла, – повторил я, – и, похоже, вы были последним человеком, с которым она общалась.

Продавщица вцепилась пальцами в прилавок.

– Как умерла? От чего?

– У Беркутовой случился инсульт, – пояснил я, – Маша упала в кафе, думаю, она не собиралась вас обманывать, при ней нашли крупную сумму денег.

Галина резко захлопнула окошко, повесила на него табличку «обед», потом открыла дверь, подняла прилавок и велела:

– Лезьте сюда.

Я втиснулся в крохотное пространство.

– Садитесь на ящик, – приказала Галя, – она и правда умерла?

Я терпеливо повторил:

– Да! Очень вас прошу ответить на мои вопросы.

Галя вытащила носовой платок, начала теребить его и в конце концов прошептала:

– Спрашивайте.

– О чем вы говорили с Машей?

– Когда?

– В последний раз.

Галя уронила платок.

– Звонила я, просила поторопиться, Манька пообещала через час приехать и долг привезти. Все.

– Откуда у нее деньги, вы знаете?

Галя схватилась рукой за горло.

– Ой! Я поняла! Это Олеська! Она убила Машу!

– Маловероятно, – попытался я остановить продавщицу и внезапно сообразил: Маша ничего не сообщила подруге о кончине старшей сестры.

– Она, она, – загудела Галя, – Машка с ней не дружила, вечно они лаялись, особенно из-за коммунальных расходов. Маня требовала, чтобы сестра половину оплачивала за свет, газ и услуги. А Олеська отказывалась, говорила: «Я тут не живу, лампочку не жгу, воду не лью, с какой радости должна платить? Лишних денег у меня нет». Машка же в ответ: «Раз ты прописана, то обязана. А не хочешь платить – выписывайся. Почему я должна за тебя свои деньги отдавать? По документам нас тут трое. Уматывай, мне меньше насчитают!» Один раз они подрались. На мой взгляд, обе были не правы, но я на Машкиной стороне стояла – Олеська сбежала, о матери не заботилась.

– Она деньги давала, – напомнил я.

Галя скривилась.

– Копейки! Машке еле-еле на памперсы хватало.

– Похоже, ваша подруга, хоть о покойных плохо и не говорят, не очень-то заботилась о маме, – не утерпел я, – в комнате стоит жуткая вонь.

– Это только последние два месяца, – пояснила Галя, – Машка Елену Константиновну специально не мыла. Люди постоянно приходили, всякие разные чиновники. Их квартиру расселяли, вот Машка и перестала, пока вопрос не решится, гигиену соблюдать. Елене Константиновне по фигу, валяется овощем, а Манька ради трехкомнатной была готова дерьмо на лопате сожрать!