Верхом на «Титанике»

– В следственном изоляторе, – пояснил я, – в заведении, которое население ошибочно именует тюрьмой, хотя, на мой взгляд, разницы особой нет – и там, и тут камеры, решетки на окнах и охрана.

– Не может быть! – перекрестилась Лада.

– Ваш двойник замужем, – продолжал я, – вернее, теперь она вдова, Юрий Шульгин умер.

– Господи!

– Упал с лестницы!

– Матерь Божья.

– Сломал шею.

– Свят, свят, свят, – быстро закрестилась Лада, – прости новопреставленному грехи его тяжкие.

– Ермолаеву, вернее, теперь Шульгину, обвиняют в убийстве.

– Нет, – вскочила на ноги Лада, – они не могли! Сказали… – внезапно она замолчала.

– Что пообещала вам женщина, покупая паспорт, – сурово поинтересовался я, – сколько денег вы получили за документ? Как на самом деле зовут Ладу и почему вы абсолютно уверены в ее невиновности?

Лада хранила молчание.

– Ермолаева-Шульгина отказывается давать показания, – продолжал я, – тем самым усугубляет свое положение. Против Лады, вернее, той, что пошла в загс по вашим документам, очень много улик. Но Федор, любовник Шульгиной, нанял нас…

– Федор, – эхом повторила хозяйка.

– Да, любовник Лады.

– Нет, он ей… погодите.

Ермолаева встала и побежала в прихожую, вернулась она в куртке, с головой, замотанной платком, и велела:

– Посидите тут, недолго, мне за благословением к отцу Сергию сбегать надо!

– Я с вами!

Лада сверкнула глазами.

– Никуда я не денусь, мне проще одной. Только поскучать вам придется, телевизора не имею, газет с журналами не держу, из книг только житие святых. Хотите посмотреть?

– С огромным удовольствием, – не покривил я душой.

– Вон на полке, берите любой том, – любезно предложила хозяйка и ушла.

Я остался один и от скуки начал просматривать брошюрки, лежащие на столике. «Прелюбодеяние грех» – так называлась одна из книжонок. Я перелистал страницы, отложил издание, зевнул и внезапно вспомнил Савелия Пешкова. Ну каким образом его жена Марина догадалась о том, что муж изменял ей в машине с любовницей? Савва тщательно убрал салон! Может, все же забыл некий предмет? И почему Марина ляпнула про размер ноги и плоскостопие? Я чихнул, вновь взял брошюру и попытался занять себя чтением.

Вернулась Лада через час, щеки ее раскраснелись, а гладкая прическа под платком разлохматилась.

– Пойдемте, чайник поставлю, – неожиданно предложила она, – день не постный, можно себе печенье позволить, я купила свежее.

Я понял, что сейчас услышу интересный рассказ, и безропотно переместился в крохотное помещение, почти все занятое большой плитой.

– Отец Сергий благословил меня на беседу, – сказала Ермолаева, – велел испытание пройти. Значит, на то божья воля, без его согласия ничего на земле не происходит. Ладно, я начну, помолясь!

Губы женщины беззвучно зашевелились, спустя пару минут Лада тряхнула головой, ладонями пригладила волосы, перекрестилась и начала.

Психологи считают, что личность человека неизменна, если в детстве он воровал у одноклассников ластики, то в зрелом возрасте будет таскать деньги. Другое дело, что он станет нарушать закон более осмотрительно, побоится попасть в лапы правосудия, из глупого школьника превратится в умелого дельца, но его сущность, подлая и мерзкая, останется прежней.

Лично мне кажется, что ученые мужи ошибаются, и судьба Лады яркий тому пример.

Классе этак в девятом Ермолаева связалась с плохой компанией и забросила учебу. Сколько нервов потратила ее мать, Антонина Львовна, пытаясь урезонить дочь, не описать. Лада не желала слушать ее и на все справедливые замечания отвечала:

– Что хочу, то и делаю! Я уже большая! Отстань.

У Лады имелся брат, очень положительный Савелий, вот уж кто не доставлял матери огорчений, так это сын: в дневнике пятерки, на уме лишь учеба. А Лада начала выпивать, а потом села на иглу.

Только люди, у которых в доме живет наркоман, сумеют понять Антонину Львовну и Савелия, всем остальным не объяснить, каково это делить квартиру с «торчком», у которого нет средств на очередную дозу. Лада вынесла из дома все, но Антонина Львовна и Савелий терпели, надеялись, что девушка возьмется за ум. В конце концов лопнуло «терпение» и у них. Мать прокляла дочь, брат – сестру, они выставили Ладу вон, врезали другие замки и постарались навсегда забыть наркоманку.

Лада не унывала, стояло лето, девушка весело провела год с себе подобными, но потом она заболела и решила вернуться домой, вот только в квартиру ее не пустили. Дверь открыть Лада не сумела, ее ключ не влезал в замочную скважину, а на звонки никто не отзывался. Ермолаева, трясясь от ломки, вышла во двор и столкнулась с бывшей одноклассницей Ритой Альварес.