Ла Брава

Ноблес сказал Джин, что понятия не имеет, как работает эта хреновина. Она ответила: он научил ее обращаться с пушкой, а она покажет ему, как печатать на машинке. Она скажет ему, что писать, но он должен изложить это своими словами.

Очень медленно, отчетливо она стала наговаривать ему:

— «Ты знаешь, что с тобой будет. Ты умрешь, если не…»

— Погоди, — остановил он ее. Никак не мог приспособиться нажимать клавишу слева и удерживать ее, чтобы получилась большая буква. Джин велела ему напечатать большую букву прямо поверх маленькой. Выйдет грязно, но это не беда.

— Грязное дельце, а? — пошутил Ноблес.

— «Если не оставишь деньги…» — Она остановилась и сказала: — Нет, давай сначала. Все большими буквами. Нажми клавишу, которая над ней, и она защелкнется. Вот так. — Она сделала это сама, перегнувшись через Ноблеса, обдав его ароматом своих изысканных духов. — Теперь первую строчку, большими буквами: «Твоя жизнь стоит шестьсот тысяч долларов». Вперед.

ТВОЯ ЖИЗНЬ СТОИТ $:))))), — вышло у него.

— Черт! — обозлился Ноблес. — Не умею я печатать.

Джин нисколько не рассердилась. Вытянула страницу из каретки, вставила чистый лист, самую обычную линованную бумагу — ему она запретила прикасаться к ней. Заговорщикам приходится быть аккуратными, чтобы чего не напутать, сообразил Ноблес. Склонившись над столом, Джин принялась печатать, набивая слова на линованной бумаге быстрее, чем Ноблес успевал бы писать ручкой.

— Вот что должно говориться в письме, — заявила она, поставив точку, — примерно так, но ты должен переписать своими словами.

Он прочел то, что она напечатала, и сказал:

— По мне, тут все нормально.

Она ответила:

— Прислушайся к себе. Это должно звучать так, как ты говоришь.

На его взгляд, писанина вовсе не должна была «звучать», как разговор: бумага есть бумага, а не живая речь, но он подчинился, вновь набросился на эту чертову машинку и добил записку.

— Отлично, — сказала Джин. — Теперь прочти вслух.

— «Твоя жизнь стоит шестьсот тыщ долларов, — начал Ноблес, подкручивая колесико, чтобы бумага сама вылезала из каретки, — он крепко усвоил, что не должен притрагиваться к ней. — У тебя есть три дня на то, чтобы собрать деньги старыми купюрами не мельче, чем по двадцать, и не крупнее, чем по сотне долларов, и не говори, будто тебе негде их взять. У тебя бабла куда больше». Это я от себя вставил, — похвастался Ноблес.

— Отлично, — похвалила Джин. — Продолжай.

— Так. «Добудь четыре тыщи сотенных, три тыщи пятидесяток и две с половиной тыщи двадцаток». — Ноблес призадумался. — А мешок-то выдержит?

— Выдержит, — успокоила его Джин. — Дальше.

— «Положи деньги в двойной тридцатигаллонный мешок для мусора, а его запихни в другой мешок для мусора такого же размера и стяни проволкой. Проволка для упаковки сена будет в самый раз. Тебе сообщат, куда отнести деньги. Если не сделаешь, как сказано, ты умрешь». Это мне нравится. «Ты умрешь» подчеркнуто. «Если попробуешь выкинуть какой-нибудь номер, ты умрешь. Если сообщишь полиции или кому-нибудь еще, ты умрешь. Посмотри на свою машину и увидишь: это не пустые угрозы. У тебя есть два дня на то, чтобы добыть деньги и привести машину в порядок. Я слежу за тобой» — подчеркнуто. Я написал, чтобы он перетянул мешок проволкой, а то как бы он не раскрылся. О'кей?

— Неплохая мысль, — сказала Джин, перегибаясь через него и вчитываясь в записку. — Ты неправильно пишешь слово «проволока».

— Черт! — смутился Ноблес.

— Ничего, оставь так, — снизошла Джин, — только учти, полицейские обратят на это внимание, и если они будут тебя допрашивать, то захотят узнать, как ты пишешь это слово.

— А как надо?

— Проволока. Не «проволка».

— Главное, чтоб без проволочек, — заулыбался Ноблес с намеком. — Слышь, киска…

— Ричард, у нас полно дел, а мне скоро ехать обратно.

Склонившись, он тоже уставился на свою записку:

— А как подписаться?

— «Искренне ваш» будет в самый раз, — съязвила Джин. — Да ладно, и так сойдет. Теперь напишем, что ты будешь говорить, когда позвонишь, и чтобы ты выучил это наизусть. Ты назначишь время, когда я должна буду прийти в телефонную будку, и позвонишь мне туда.

Ноблес отрицательно покачал головой.

— В чем дело? — удивилась она.

— Они поставят жучок на телефон. Черт, уж это-то я знаю. Я видел, как феды работают, когда помогал полиции Опалока выслеживать наркоторговцев. Они не смогут доказать, что это написал я, но наверняка запишут по телефону мой голос. Ты же должна будешь им сказать, куда ты направляешься, чтобы все выглядело по-настоящему, верно?