Ла Брава

Они сели поговорить на веранде «Делла Роббиа», в углу, ближнем к Тринадцатой улице. Старые леди наклонились вперед, чтобы получше разглядеть собеседников: старикан баловался жевательным табаком, а такого они никогда в жизни не видывали, впрочем, не видывал и Ла Брава: Мини Комбс словно чистил зубы специальной палочкой, размером как раз с зубную щетку, мягкой на одном конце. Он окунал эту палочку, приобретшую густой, коричневый оттенок, как у крема для обуви, в табак, а затем натирал ею свои десны, порой оставляя ее во рту, и тогда она торчала будто сигара. Ла Брава сбегал в «Кардозо» за четырьмя бутылками холодного пива. Старик вздохнул в унисон со скрипом своего железного стула, устроился поудобнее, закинув ноги в тяжелых рабочих ботинках на перила.

— По нашим болотам пройдет разве только Иисус Христос, — заговорил Мини. — Но Ричарду они пришлись по душе. Ему там было лучше, чем в родном доме. Мой зять, тот ведь как его воспитывал? Он из тех, кто считает: парней надо лупить, чтобы научить уму-разуму. Скрутит шесть кусков проволоки и дерет что ни день. А сестра моя— она мельничку держала для овса, приделала к мельничке старый мотор от трактора и молола на ней корм для мулов, твердый, что тебе гравий, но мука из него выходит неплохая, она ее и продавала, свеженькую. Ричард работал у нее на мельнице, а потом решил сам промышлять, болтался у нас на болоте, нанимался проводником к горожанам, которые хотели понаблюдать за птицами. Представляете себе? Я спрашиваю миссис Комбс: «Чече понаблюдать?» Может, думаю, они заплатят, чтобы понаблюдать, как я поле пашу? Первый раз он понадобился дяде Сэму, когда подстрелил орла. Зачем он это сделал? Я-то знаю Ричарда: небось захотел посмотреть, как тот издыхает. Ну вот, а потом были те два парня, которые самогон гнали из сахарного тростника, из очисток, так мне говорили, только я не думаю, чтобы из очисток, потому что когда их первый раз привели в суд, судья сказал, просто стыд и позор сажать людей, которые делают такое отличное виски. Во второй раз Ричард дал показания против них, и их упекли в Огайо. То же самое и с моим мальчиком, в том же суде. Мой мальчик один раз уже отсидел. Ну да, он покупал травку с корабля и продавал ее студентам, но самто он не курил ни единого раза. Ричард донес на него и других тоже сдал дяде Сэму — одному Богу известно, зачем ему это понадобилось, — и моего мальчика заперли в тюрьму на тридцать пять лет.

— Что вы хотите сделать с Ричардом? — спросил Ла Брава.

— Что я хочу сделать? — переспросил старик. — Что я хочу? Я бы в него пулю загнал, прямо вот сюда. — Мини ткнул себя в переносицу корявым, точно древесный сучок, пальцем. — Но я сделаю вот что: заверну его в грязную подстилку, закину в свой грузовичок и отвезу его домой. Там мы рассудим по справедливости. Может, запрем его в погреб на тридцать пять лет — как вам это? — пусть сидит, пока не выпустят Бастера.

Ла Браву это вполне устраивало.

— Думаете, вы с ним справитесь? — уточнил он.

— Он у нас здоровенный, как двухместный сортир, а я мелковат, — признал Мини, — но я справлюсь с ним, если сначала тресну его топорищем по башке.

— Он остановился в отеле «Парамаунт» на Коллине-авеню, — сказал Ла Брава.

Ноблес вошел в холл, чувствуя, что голова у него прямо-таки трещит от мыслей о том, что ему предстоит сделать, от всех этих мелочей, которые нельзя упускать. Например— Господи, машинка! Вот уже и позабыл. Он же должен был избавиться от нее на обратном пути. Ричард представил себе, как он отнесет ее в темноте в переулок Мак-Артура… И тут он увидел своего дядюшку Мини. Мини спал сидя прямо в холле «Парамаунта», табачная палочка торчала у него изо рта. Из заманчивого будущего Ноблеса рывком отбросило в прошлое, в зал суда в Джексонвилле: Мини вытягивает руку, указующий перст направлен на Ричарда, суля ему суд и расправу… Ноблес попятился, задом выбрался из гостиницы. Помчался к «Волфи» на угол Двадцать первой звонить Кундо.

Маленького засранца на месте не оказалось.

Идти к нему в гостиницу Ноблесу не хотелось. Неприятное местечко, полно иностранцев ошивается. Он убил пару часов, перекусывая сэндвичами с мясом и время от времени заглядывая через окно в свой отель, убеждаясь, что Мини по-прежнему сидит все в том же кресле, словно собрался сидеть тут, пока мхом не обрастет.

Стемнело. Ноблес подъехал к отелю «Ла Плайа», спросил, вернулся ли Кундо— оказалась, его еще нет, — и остался сидеть снаружи в машине, праздно прислушиваясь к болтовне проходящих мимо даго. Всех этих засранцев следовало бы выслать обратно, туда, откуда приехали.