Звёздная Тень

Ага, ты снова зовешь его дедом. Вот так-то.

— Это мой товарищ, — я кивнул на Кэлоса. Я не рискнул сказать «друг», я почему-то стал бояться этого слова. — Он хочет помочь Земле, он придумал один выход, может быть, не лучший, но…

Маша и Кэлос молча пожали друг другу руки. Кэлос посмотрел на меня — и сказал, слишком твердо, чтобы его словам захотелось верить:

— Одиночество, Петр. Вам помогает одиночество. Миры Тени слишком велики — вас неминуемо приносит друг к другу.

Глава 2

Земные станции были смесью казармы, мастерской сумасшедшего компьютерщика и недостроенного корабля в час аврала. Крейсер Алари напоминал внутри кусок скалы, изъеденный пещерами. Станция Торговой Лиги имела свой облик.

Дорога. Как ни странно — всего лишь дорога.

Исполинские лучи внутри оказались пустыми. Изредка на них попадались светящиеся панели. Мы шли по одной из граней, служившей полом — здесь была гравитация, чуть уступающая земной. Чуть выше, очевидно, сила тяжести резко падала — на моих глазах идущая навстречу женщина подпрыгнула, взмахнула руками и взмыла к верхней грани. Длинная цветастая юбка, заставляющая вспомнить земных цыганок, кокетливо взметнулась вслед. Я задрал голову и, борясь с головокружением, увидел, как женщина встала на потолок, метрах в пятидесяти над нами.

— Замечательно реализована гравитация! — воскликнула Маша. — Напоминает тот цилиндр О’Нила, что все американцы строят… только здесь не вращение, конечно…

— Поверхностное гравитационное поле с большим градиентом убывания, — пожал плечами Кэлос. — У вас не освоено?

— У нас вообще нет контроля над гравитацией, — признался я.

— А что вы тогда делаете в космосе?

— Летаем, — мрачно ответил я.

— Нет, я имею в виду чисто бытовые проблемы. Как вы ходите в туалет, например…

— Вот только не надо про это! — взмолился я. — Попробуй сам догадаться!

Кэлос явно не понял моей реакции, пришлось объяснить:

— Это вопрос, который задают все дети и некоторые взрослые…

Все-таки и я нашел, чем его уесть!

— Нас последний год гоняли на лекции в школы. Нужно больше пилотов… требуется живая пропаганда. У меня есть заготовленные ответы — для младших школьников, для подростков…

— Не надо. Я способен понять самостоятельно.

Мы шли все дальше и дальше. Временами на стенах туннеля попадались яркие, нарядные домики, торчащие перпендикулярно дорогам. У одного из них сидел, покуривая трубку, пожилой чернокожий мужчина. Дым вился причудливой спиралью.

Нет, Кэлос, нечему мне удивляться. Подумаешь, старый инопланетный негр курит на стене.

А Маша, похоже, успела привыкнуть к станции Торговой Лиги. Неужели это и есть ее идеальный мир? Пустые, вычурные пространства, почти не интересующиеся друг другом обитатели, общая атмосфера казачьей вольницы — это ее среда?

Впрочем, чему удивляться? Стоит вспомнить, где я сам едва не остался…

— Как будет рад твой дед, — сказала Маша. — Нет, Петр, ты не представляешь… Такой сюрприз… и тебе, кстати…

Она лукаво улыбнулась.

— Я свой сюрприз получил, когда увидел тебя с автоматом.

Маша подбросила оружие в руке:

— Это так… шоковый разрядник. Похоже, никто Торговую Лигу не трогает, вот, даже меня отправили встречать прибывающих.

— В этом мире — не трогают, — признал Кэлос. — А есть станции, которые живут в постоянной войне с ближайшими планетами.

— Мне говорили…

Да, Маша уже глубоко прониклась жизнью Лиги. В ее голосе звучало искреннее чувство.

— Кэлос, как я понимаю, вы имеете какой-то военный опыт?

— В определенной мере, — тем же тоном, каким объяснял ребенку, что такое саркофаг, ответил Кэлос.

— Торговая Лига способна помочь Земле?

— Мы уже говорили с Петром о подобном варианте. Нет. Лига такую политику не проводит. А миры, способные на активное вмешательство, слишком долго искать. Вашей Земле осталось жить два-три дня, как я понимаю…

Маша встала как вкопанная.

— Три дня?

— Я говорил с куалькуа, — пояснил я.

— И что?

Да, конечно. Никто из них не знает истинной сути маленькой, послушной расы.

— У него есть связь… с другими особями.

— Да ты что?

— Сильные узнали о Геометрах. Эскадра Алари отозвана для разбирательств. Видимо, это произошло почти сразу, как мы ее покинули.