Осенние визиты

Они остановились посреди пустынного колодца двора. Люди здесь ходили редко, предпочитая заходить в подъезды с улицы. Прекрасное место для спокойного разговора.

– Я был у Романова, – разминая сигарету, сказал Морозов.

Самохин насторожился. Романов был фигурой покрупнее многих. Фактически он прикрывал их фирму в различных передрягах, когда сам, а когда с помощью собственных покровителей – стоящих еще выше.

– Бери, – Морозов всунул ему сигарету. Самохин, поморщившись, прикурил и отвел руку с сигаретой в сторону. Пусть дотлевает. – Так вот…

Геннадий явно не знал, как перейти к делу.

– Романов спросил, не возьмемся ли мы за парочку дел… за хорошую оплату. Я, в общем, согласился…

Самохин понял.

– За кого он нас держит, Гена?

– Он просто знает ряд наших… методик, – Геннадий явно не находил, куда деть глаза. Сейчас он был не старшим компаньоном и главой фирмы – а лишь мелким, завравшимся и заворовавшимся журналистом, попавшим на беседу к следователю.

– Ты молодец, – Владислав покачал головой. – Ох, молодец. Видал я таких кустарей на прежней работе. Пачками брал.

Морозов шумно выдохнул.

– Хорошо. Оцени тогда сумму…

Цифра заставила Самохина замолчать. На всякий случай он все-же переспросил:

– Доллары?

Морозов кивнул, доставая вторую сигарету. Добавил:

– И это – за одного… за один заказ. А их пять.

– Кто? – резко спросил Самохин. Такие суммы могли платить лишь за очень больших людей.

– Шушера.

Владислав недоверчиво покачал головой.

– Смотри, – Морозов протянул ему вырванный из блокнота листок. – Вот, я переписал.

Через полминуты Самохин поднял глаза на шефа.

– Романов не был пьян?

– Удивлен он был. Это тоже не его инициатива. Я так понял, что на него надавили.

– Ясно… – Владислав заметил, что его сигарета давно догорела, и брезгливо отбросил ее. – Что-то здесь не так…

Морозов кивнул.

– Посмотрим по картотеке.

Когда они поднимались обратно на третий этаж, где их фирма с год назад выкупила квартиру под офис, мысли их были почти одинаковы. В них смешались деньги и опасение.

Но деньги все же лидировали.

Шедченко допил бурду, которая в буфете называлась «кофе». Посмотрел на двойника – тот улыбался продавщице. Мимолетно так улыбался, неконкретно и совершенно необещающе. Но заспанная женщина словно ждала этой улыбки. Быстрым жестом поправила прическу, выпрямилась.

– Ты никогда не понимал, как просто привлекать людей к себе, – вполголоса сказал двойник. – А это, знаешь ли, качество, необходимое полководцам.

– Политикам… – Шедченко покосился в окно, где занимался бледный рассвет.

– Нет. Политики играют с толпами. Конкретный человек их не интересует. Вот настоящий вождь – он должен нравиться личностям.

– Чего ты хочешь?

– Того же, что и ты. Порядка. Мира. Чтобы весь этот бардак, – в голосе двойника прорезалось отвращение, – схлынул. Чтобы казнокрады валили лес в Сибири, армия защищала страну, а люди не боялись завтрашнего дня.

Шедченко хмыкнул.

– Где ты раньше был, такой умный.

– Нигде. Эксперимент сорвался десять часов назад. До этого меня просто не существовало.

Николай вновь посмотрел ему в глаза. Не верил он… не мог поверить.

И все же… Кем еще мог быть этот человек, знающий о нем все, похожий

– как две капли воды…

– Расскажи мне об этом еще раз.

– Проверяем? – двойник пожал плечами. – Лады. Тринадцать лет назад, еще при Союзе, начались эксперименты со снятием психической составляющей разума.

У него даже голос изменился. Он словно лекцию читал курсантам… «Наш ответ потенциальным противникам. Новейшие военные разработки».

– Зачем? – оборвал его Шедченко.

– Создание идеальных солдат. И не только солдат – врачей, инженеров, да кого угодно. Считалось, что информационные психоматрицы можно будет накладывать на сознание других людей – и те будут приближаться к эталонам. Не учли только одного – психоматрица не инертна.

Двойник поболтал стаканом с осадком «растворимого» кофе. Процедил его сквозь зубы.

– Когда матрицы были созданы, они самостоятельно сформировали тела. Причем – не в том «ящике» – а рядом с прототипами. У двух матриц прототипов уже не было в живых. Они не смогли воплотиться. Вот… такие канделябры…

Шедченко поморщился от этого дурацкого присловья, прилипшего к нему давным-давно и порой упрямо всплывающего в разговоре. «Канделябры». Над такими фразами ухахатываются студенты на военных кафедрах, потом они начинают бродить в анекдотах. Канделябры…