На шаг сзади

– Сведберг?

– Сведберг иногда рассказывал про своих индейцев. Помню, мы как-то с ним наблюдали за паромным терминалом… это было, по-моему, в восемьдесят восьмом году, ранней весной. Была какая-то афера с контрабандой, если ты помнишь. Сидим мы в машине, и, чтобы не заснуть, Сведберг травил всякие истории про индейцев. Мне запомнилось, как индейцы проверяют, не следит ли кто за ними. Надо остановиться. Надо знать, когда остановиться, спрятаться и подождать того, кто идет по твоему следу.

– И что сказал Сведберг?

– Что нам тоже иногда полезно остановиться и оглянуться.

– И кого мы увидим?

– Того, кто там есть, а быть не должно.

Валландер задумался.

– То есть в нашем случае это означает, что надо организовать наблюдение за домом. На тот предмет, если кому-то взбредет в голову сделать то же, что и мы – порыться в Исиных вещах. Это ты имел в виду?

– Примерно.

– Давай без «примерно». Это или не это?

– Я говорил только о том, что сказал бы Сведберг, – обиделся Мартинссон.

Валландер понял, насколько он устал. Все раздражает. Надо бы извиниться перед Мартинссоном… и там, на тропе, надо было бы поговорить с Анн-Бритт Хёглунд. Но он опять-таки промолчал. Они вернулись в комнату Исы. Парик по-прежнему лежал на письменном столе, рядом с телефоном Валландера. Валландер опустился на колени и заглянул под кровать. Там было пусто. Он встал, и вдруг у него сильно закружилась голова. Он покачнулся и схватился за рукав Мартинссона.

– Ты плохо себя чувствуешь?

– Когда-то я мог не спать несколько ночей подряд – и ничего. А теперь… Сам поймешь в свое время…

– Надо сказать Лизе, что нам не хватает людей.

– Она сама говорила мне об этом. Я сказал, что мы вернемся к этому вопросу. Мы что-то еще должны здесь посмотреть?

– Не думаю. В шкафу нет ничего такого, чего там быть не должно.

– Чего-то не хватает? Ну, чего-то такого, что обычно есть в шкафу у каждой женщины?

– По-моему, все на месте.

– Тогда пошли.

Выйдя во двор, Валландер поглядел на часы – половина девятого. Он поднял голову – дождь ничто не предвещало.

– Родителям Исы я позвоню сам, – сказал он. – А вы встретитесь с Буге, Норман и Хильстрём. Я даже думать не хочу, что будет, если мы не найдем Ису… может быть, им что-то известно. И надо разыскать остальных, тех, что на фото у Сведберга.

– Ты думаешь, что-то случилось?

– Не знаю… не знаю!

Они сели каждый в свою машину и поехали в Истад. У Валландера из головы не шел разговор с Лундбергом. Значит, кто-то звонил. Кто? Ему все время казалось, что Лундберг сказал что-то еще, может быть, сам того не желая, и это что-то было важным. Потом он отогнал эту мысль. Я слишком устал, подумал он. Я не могу сосредоточиться и внимательно выслушать человека, а потом мучаюсь, что пропустил что-то серьезное.

Они вместе доехали до полиции. В приемной Валландера остановила Эбба.

– Звонила Мона, – сообщила она.

Валландер остановился, словно наткнулся на невидимое препятствие.

– Что ей надо?

– Мне она этого, как ты сам понимаешь, не сказала.

Эбба протянула ему записку с телефонным номером в Мальмё. Валландер, конечно, знал этот номер и без записки, но заботливость Эббы просто не знала границ. Она на прощание вручила ему еще кипу записок.

– В основном журналисты, – сказала она успокаивающе. – Ничего важного.

Валландер захватил чашку кофе и прошел в кабинет. Не успел он повесить куртку на стул, зазвонил телефон.

– Ничего не нашли, – сказал Ханссон, – пока. Я подумал, что ты хотел бы знать.

– Я хотел бы, чтобы ты или Анн-Бритт приехали сюда. Мы с Мартинссоном зашиваемся. Кто, кстати, занимается поиском их машин?

– Я. Я с этим работаю. Что-то случилось?

– Иса Эденгрен сбежала из больницы. И это меня очень волнует.

– Скажи, кому из нас приехать.

Валландеру очень хотелось бы, чтобы приехала Анн-Бритт – она разбирается в деле лучше, чем Ханссон. Но он этого не сказал.

– Все равно. Кто-то из вас.

Он прижал пальцем рычаг, тут же отпустил и набрал номер Моны в Мальмё. Каждый раз, когда она звонила, он пугался – вдруг что-нибудь случилось с Линдой.

Она взяла трубку после второго сигнала. Каждый раз при звуках ее голоса у Валландера сжималось сердце. Иногда ему казалось, что боль с годами слабеет, но уверен в этом он не был.

– Надеюсь, не помешала, – сказала она. – Как ты себя чувствуешь?

– Это я звоню, а не ты. Я чувствую себя нормально.