На шаг сзади

– А голос усталый.

– Потому что я устал. Ты же наверняка читала, что погиб один из моих сотрудников. Сведберг. Ты его помнишь?

– Очень смутно.

– А что ты хотела?

– Я хотела тебе сказать, что выхожу замуж. Валландер чуть не бросил трубку, но удержался. Так и сидел – молча, неподвижно.

– Ты меня слышишь?

– Да, – сказал он. – Слышу.

– Я тебе говорю, что выхожу замуж.

– За кого?

– За Класа-Хенрика. За кого же еще?

– За игрока в гольф?

– А вот этого не надо было говорить. Довольно глупо.

– Тогда прошу прощения. Линда знает?

– Сначала я хотела сказать тебе.

– Не знаю, что и говорить. Наверное, мне надо тебя поздравить.

– Ну хотя бы… Впрочем, долгие разговоры тут ни к чему… Я просто хотела, чтобы ты знал.

– А кто тебе сказал, что я хочу что-то знать? Я знать ничего не хочу ни о тебе, ни о твоих поганых хахалях!

Внезапно им овладела ярость – он даже сам не понял почему. Может быть, просто от усталости, но скорее всего, от сознания, что теперь Мона покинула его окончательно и бесповоротно. Когда она сказала, что хочет с ним развестись, он разъярился точно так же. И вот теперь она выходит замуж.

Он швырнул трубку с такой силой, что рычаг сломался. Вошедший Мартинссон вздрогнул. Валландер, не глядя на него, растерзал телефонный аппарат и выкинул в корзину для бумаг. Мартинссон с опаской смотрел на него, словно боясь и сам стать жертвой внезапного бешенства, потом махнул рукой и повернулся, чтобы выйти.

– Что ты хотел?

– Я могу зайти попозже.

– Это личное, – сказал Валландер. – К делу отношения не имеет. Что ты хотел?

– Я еду к Норман. Думаю начать с них. К тому же не исключено, что Лиллемур Норман знает, куда могла деться Иса.

Валландер кивнул:

– Сейчас подъедет Ханссон или Анн-Бритт. Попроси их взять на себя остальных.

Мартинссон нерешительно остановился в дверях:

– Тебе нужен новый телефон. Я скажу на складе.

Валландер махнул рукой.

Он долго сидел молча, не в состоянии заставить себя чем-то заняться. Который раз уже он убеждался, что Мона как была, так и осталась самой близкой ему женщиной.

Только когда в дверях появился полицейский с новым телефоном, он очнулся, тяжело поднялся со стула и вышел, впрочем, тут же остановился в коридоре – не мог сообразить, куда он собирался идти. Дверь в кабинет Сведберга была приоткрыта. Он толкнул ее ногой. В солнечном свете было хорошо видно, что на столе скопился тонкий слой пыли. Валландер вошел и закрыл за собой дверь. Неуверенно сел на место Сведберга. Анн-Бритт давно уже просмотрела все бумаги – в аккуратности ей не откажешь. Переделывать после нее работу не надо. Вдруг он вспомнил, что у Сведберга был еще шкаф в подвале. Скорее всего, Анн-Бритт смотрела и там, но почему-то ничего не сказала. У Валландера в кармане по-прежнему лежала связка ключей от квартиры Сведберга, которую ему дал Нюберг, но среди них подходящего ключа не нашлось. Он пошел в вестибюль и отыскал Эббу.

– Его запасные ключи здесь, – ответила она с недовольством в голосе.

Валландер взял ключи и собирался уйти, но она его удержала:

– Когда похороны?

– Не знаю.

– С ужасом думаю, как все это будет.

– По крайней мере, не будет плачущей вдовы и маленьких детей, – тихо сказал Валландер. – Но конечно, тяжело.

Он спустился в подвал и нашел шкаф Сведберга. Он понятия не имел, что именно он надеется там найти. Может быть, ничего. Скорее всего, ничего. Два полотенца – каждую пятницу Сведберг ходил в сауну. Мыльница, шампунь. Старые кроссовки. Валландер пощупал рукой на верхней полке – там лежала пластиковая папочка с бумагами. Он достал ее, надел очки и начал листать. Напоминание – Сведберг должен привезти машину на техосмотр. Какие-то от руки написанные бумажки – с трудом прочитав их, он понял, что это списки покупок. Несколько билетов – на поезд и на автобус. Девятнадцатого июля Сведберг, если, конечно, это был он, ездил в Норрчёпинг первым утренним поездом. Двадцать второго июля вернулся в Истад. Билеты на автобус были очень неразборчиво напечатаны. Он поднес их к свету, но прочитать все равно не удалось. Он запер шкаф, взял папку и пошел к себе в кабинет. С лупой ему удалось разглядеть, что на билете стоит только цена и штемпель – «Эстгётатрафик». Он нахмурился и отложил билеты. Что Сведберг делал в Норрчёпинге? Или поблизости от Норрчёпинга. Его не было три дня, посередине отпуска.