Пленница Хургады, или Как я потеряла голову от египетского мачо

Ахмед расстегнул пуговицы на моем халате и сжал с силой мою правую грудь.

— Мне больно.

— Терпи. Теперь тебе многое придется терпеть. Ладно, потом позабавимся, — злобно усмехнулся мужчина. — А пока никто не проснулся, иди в комнату к мужу и вынеси мне свой заграничный паспорт.

— Зачем?

— Затем, чтобы ты не сбежала на родину, паспорт пока будет храниться у меня. Иди, я сказал.

— А как же я без паспорта‑то?

— Он тебе не нужен. Завтра Валиду я скажу о том, что взял у тебя паспорт для того, чтобы поменять тебе визу. Это долгий процесс, поэтому паспорт будет пока у меня.

Неожиданно Ахмед замолчал и, испепеляя меня взглядом, спросил:

— Или ты хочешь в тюрьму? Ты только скажи, и я сразу позабочусь о том, чтобы тебя упрятали за решетку.

— Нет, Ахмед, я сейчас вынесу паспорт.

— И денег прихвати — долларов пятьсот. Мне на первое время хватит.

— Хорошо.

На цыпочках я зашла в нашу с Валидом комнату и осторожно, чтобы не разбудить мужа, потянулась к своей сумке. Достав оттуда свой заграничный паспорт, я полезла в карман юбки, где у меня лежала припасенная тысяча долларов (остальные деньги были на карте), отсчитала пятьсот, положила их в паспорт и вынесла ждущему меня за дверью Ахмеду.

— Молодец, — похвалил меня Ахмед и, открыв паспорт, пересчитал доллары. — А теперь иди к мужу спать.

— Я сейчас уйду, а ты вызовешь полицию, — высказала я свои опасения истеричным голосом.

— Пока ты будешь слушаться меня и делать все, что я тебе говорю, я не посажу тебя в тюрьму.

— Я буду послушной, — я вновь смахнула слезы.

— А по‑другому нельзя. Это чужая для тебя страна, — Ахмед специально выделил слово «чужая». — Считай, что я тебя пожалел. И помни, что на моем мобильном телефоне записан наш с тобой разговор. Если я не посадил тебя в тюрьму сейчас, то это не значит, что я не упрячу тебя за решетку потом.

— Я же сказала, что буду послушной, — дрожащим голосом пообещала я и, побледнев еще больше, ощутила, что могу в любой момент грохнуться на пол и потерять сознание.

— Если скажешь Валиду…

— Я не скажу, — поспешила заверить я.

— Если скажешь, то сама знаешь, что будет. Валид тебе не поверит и даже не даст мне засадить тебя в тюрьму. За смерть своего родного брата он задушит тебя собственными руками, пощады не жди! Для тебя это чужая страна и, что бы ты ни делала, тут все всегда будет работать против тебя. Запомни, я тут у себя дома, а ты в гостях. Иди спать.

— А как же?.. — Я хотела задать вопрос, но тут же смутилась и опустила глаза.

— Спрашивай, что хотела?

— Как же труп в туалете? — все же выдавила я из себя.

— С этим я сам разберусь. Иди в комнату.

— Иду.

Я хотела вернуться в комнату, но меня что‑то удерживало и я стояла как вкопанная. Я смотрела на Ахмеда такими несчастными и затравленными глазами, словно чувствовала, что только зайду в комнату, как к дому тут же подъедет полиция и наденет на меня наручники.

— Значит, паспорт пока у тебя будет?

— У меня. Не переживай, я его не потеряю. Это для спокойствия, чтобы ты никуда не сбежала ни от меня, ни от Валида.

— А если муж спросит про мой паспорт?

— Скажешь, что отдала мне его для того, чтобы я сделал тебе другую визу. Я же говорил тебе, что это долгий процесс.

— Но он может разозлиться, что я отдала свой паспорт без его разрешения. Муж будет спрашивать меня о том, где, когда это произошло, при каких обстоятельствах, а я не буду знать, что мне ответить.

— Не переживай. Я сам все скажу Валиду по поводу твоего паспорта. Он мне доверяет на все сто процентов, тут нет никаких проблем. Иди спать, пока никто не проснулся и не застал нас с тобой.

— А может, паспорт будет пока все же у меня? Я как‑то не привыкла к тому, что мои документы находятся в чужих руках, — использовала я свой последний шанс не остаться в чужой стране без документов.

Ахмед зло посмотрел на меня и подтолкнул к двери, чтобы я уходила и не задавала лишних вопросов.

— Уходи, иначе я сейчас передумаю, разбужу весь дом и вызову полицию.

— Ухожу, ухожу. Меня уже нет! Я хотела только задать последний вопрос. Можно? — Я почувствовала, как к моему горлу подступил ком, и с трудом сдерживала себя от того, чтобы не разрыдаться.

— Только быстро, без соплей.

— А если мне вдруг срочно в Россию понадобится?

— А что тебе там делать? Кто тебя одну отпустит?