19  

Анна Ахматова. «Коротко о себе»

* * *

…Звуки в петербургских дворах… Звук бросаемых в подвал дров. Шарманщики, точильщики, старьевщики…

Дымки над крышами. Петербургские голландские печи. Петербургские камины… Петербургские пожары… Колокольный звон, заглушаемый звуками города. Барабанный бой, так напоминающий казнь. Санки с размаху о тумбу на горбатых мостах, которые теперь почти лишены своей горбатости. Последняя ветка на островах всегда напоминала мне японские гравюры. Лошадиная обмерзшая в сосульках морда почти у вас на плече. Я почти что все «Четки» сочинила в этой обстановке, а дома только записывала уже готовые стихи…

В дни выхода «Четок» нас пригласила к себе издатель «Северных записок» эсерка Чацкина (я была в том синем платье, в котором меня изобразил Альтман). У нее собралось видимо-невидимо гостей. Около полуночи начали прощаться. Одних хозяйка отпускала, других просила остаться. Потом все перешли в столовую, где был накрыт парадный стол, и мы оказались на банкете в честь только что выпущенных из Шлиссельбурга народовольцев. Я сидела с Л. К. [15] против Германа Лопатина. Потом часто с ужасом вспоминала, как Л. К. сказал мне: «Если бы мне дали «Четки», я бы согласился провести столько времени в тюрьме, как наш визави».

Анна Ахматова. Из «Записных книжек»


«Четки» Анна Ахматова считала своей первой настоящей книгой и в зрелые годы о «Вечере» вспоминать не любила, дескать, это всего лишь проба пера избалованной и глупой девочки. Однако в старости написала ностальгические стихи и назвала их – «Рисунок на книге «Вечер»:

  • Он не траурный, он не мрачный,
  • Он почти как сквозной дымок,
  • Полуброшенной новобрачной
  • Черно-белый легкий венок.
  • А под ним тот профиль горбатый.
  • И парижской челки атлас.
  • И зеленый, продолговатый,
  • Очень зорко видящий глаз.

А еще через несколько лет внесла в «Записные книжки» еще одно воспоминание о времени своей первой молодой славы:

  • О, как меня любили ваши деды,
  • Улыбчиво, и томно, и светло.
  • Прощали мне и дольники и бреды
  • И киевское помело.
  • Прощали мне (и то всего милее)
  • Они друг друга…

1960-е годы



Ариадна Владимировна Тыркова-Вильямс. Портрет работы Б. Кустодиева.


«О, как меня любили ваши деды» – здесь нет преувеличения. Вот какой запомнила юную Ахматову одна из ее современниц, беллетристка, издательница и даже депутат Думы от партии кадетов Ариадна Владимировна Тыркова-Вильямс. (Отец Анны Андреевны, слегка приударявший за красивой и в ту пору свободной женщиной, называл госпожу Тыркову Ариадной Великолепной.)

Тонкая, высокая, стройная, с гордым поворотом маленькой головки, закутанная в цветистую шаль, Ахматова походила на гитану… Мимо нее нельзя было пройти, не залюбовавшись ею. На литературных вечерах молодежь бесновалась, когда Ахматова появлялась на эстраде. Она делала это хорошо, умело, с сознанием своей женской обаятельности, с величавой уверенностью художницы, знающей себе цену… Такие, как она… легче разговаривают с мужчинами. Но у нее сохранились обо мне полудетские царскосельские воспоминания.

В самом конце XIX века я год прожила в Царском Селе и там познакомилась с ее семьей. Анна была тогда гимназисткой. Она с любопытством прислушивалась к разговорам старших обо мне. Это было еще до моего писательства, но около молодых женщин, если они не уроды, вьются шепоты и пересуживания.

– Я вас в Царском и на улице все высматривала, – рассказывала она мне. – Папа вас называл Ариадна Великолепная. Мне это слово ужасно нравилось. Я тогда же решила, что когда-нибудь тоже стану великолепная…

Она имела право сказать:

– Вот так и вышло. Только я вас перегнала…

По благовоспитанности своей она никогда мне этого не сказала».

Ты письмо мое, милый, не комкай…

  • Ты письмо мое, милый, не комкай.
  • До конца его, друг, прочти.
  • Надоело мне быть незнакомкой,
  • Быть чужой на твоем пути.
  • Не гляди так, не хмурься гневно.
  • Я любимая, я твоя.
  • Не пастушка, не королевна
  • И уже не монашенка я —
  • В этом сером, будничном платье,
  • На стоптанных каблуках…
  • Но, как прежде, жгуче объятье,
  • Тот же страх в огромных глазах.
  • Ты письмо мое, милый, не комкай,
  • Не плачь о заветной лжи.
  • Ты его в своей бедной котомке
  • На самое дно положи.

1912

  19  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×