Сероглазый король

* * *

• Не тайны и не печали,
• Не мудрой воли судьбы —
• Эти встречи всегда оставляли
• Впечатление борьбы.

• Я, с утра угадав минуту,
• Когда ты ко мне войдешь,
• Ощущала в руках согнутых
• Слабо колющую дрожь.

• И сухими пальцами мяла
• Пеструю скатерть стола…
• Я тогда уже понимала,
• Как эта земля мала.

1915

МИЛОМУ

• Голубя ко мне не присылай,
• Писем беспокойных не пиши,
• Ветром мартовским в лицо не вей.
• Я вошла вчера в зеленый рай,
• Где покой для тела и души
• Под шатром тенистых тополей.

• И отсюда вижу городок,
• Будки и казармы у дворца,
• Надо льдом китайский желтый мост.
• Третий час меня ты ждешь – продрог,
• А уйти не можешь от крыльца
• И дивишься, сколько новых звезд.

• Серой белкой прыгну на ольху,
• Ласочкой пугливой пробегу,
• Лебедью тебя я стану звать,
• Чтоб не страшно было жениху
• В голубом кружащемся снегу
• Мертвую невесту поджидать.

1915

* * *

• Как белый камень в глубине колодца,
• Лежит во мне одно воспоминанье.
• Я не могу и не хочу бороться:
• Оно – веселье и оно – страданье.

• Мне кажется, что тот, кто близко
• взглянет
• В мои глаза, его увидит сразу.
• Печальней и задумчивее станет
• Внимающего скорбному рассказу.

• Я ведаю, что боги превращали
• Людей в предметы, не убив сознанья,
• Чтоб вечно жили дивные печали.
• Ты превращен в мое воспоминанье.

1916

* * *

• Первый луч – благословенье Бога —
• По лицу любимому скользнул,
• И дремавший побледнел немного,
• Но еще покойнее уснул.

• Верно, поцелуем показалась
• Теплота небесного луча…
• Так давно губами я касалась
• Милых губ и смуглого плеча…

• А теперь, усопших бестелесней,
• В неутешном странствии моем,
• Я к нему влетаю только песней
• И ласкаюсь утренним лучом.

1916

* * *

• Лучше б мне частушки задорно выкликать,
• А тебе на хриплой гармонике играть,

• И, уйдя, обнявшись, на ночь за овсы,
• Потерять бы ленту из тугой косы.

• Лучше б мне ребеночка твоего качать,
• А тебе полтинник в сутки выручать,

• И ходить на кладбище в поминальный день
• Да смотреть на белую Божию сирень.

1914

* * *

• Мне не надо счастья малого,
• Мужа к милой провожу
• И, довольного, усталого,
• Спать ребенка уложу.

• Снова мне в прохладной горнице
• Богородицу молить…
• Трудно, трудно жить затворницей,
• Да трудней веселой быть.

• Только б сон приснился пламенный,
• Как войду в нагорный храм,
• Пятиглавый, белый, каменный,
• По запомненным тропам.

1914

* * *

• Еще весна таинственная млела,
• Блуждал прозрачный ветер по горам,
• И озеро глубокое синело —
• Крестителя нерукотворный храм.

• Ты был испуган нашей первой встречей,
• А я уже молилась о второй,
• И вот сегодня снова жаркий вечер, —
• Как низко солнце стало над горой…

• Ты не со мной, но это не разлука:
• Мне каждый миг – торжественная весть.
• Я знаю, что в тебе такая мука,
• Что ты не можешь слова произнесть.

1917

* * *

• Город сгинул, последнего дома
• Как живое взглянуло окно…
• Это место совсем незнакомо,
• Пахнет гарью, и в поле темно.

• Но когда грозовую завесу
• Нерешительный месяц рассек,
• Мы увидели: на гору, к лесу
• Пробирался хромой человек.

• Было страшно, что он обгоняет
• Тройку сытых, веселых коней,
• Постоит и опять ковыляет
• Под тяжелою ношей своей.

• Мы заметить почти не успели,
• Как он возле кибитки возник.
• Словно звезды глаза голубели,
• Освещая измученный лик.

• Я к нему протянула ребенка,
• Поднял руку со следом оков
• И промолвил мне благостно-звонко:
• «Будет сын твой и жив и здоров!»

1916

Анна Ахматова. Худ. Ю. Анненков. 1921 год.

АВТОБИОГРАФИЧЕСКАЯ ПРОЗА

Все старые петербургские вывески были еще на своих местах, но за ними, кроме пыли, мрака и зияющей пустоты, ничего не было… Догнивали знаменитые петербургские торцы. Из подвальных окон «Крафта» (угол Садовой и Итальянской) еще пахло шоколадом. Все кладбища были разгромлены. Город не просто изменился, а решительно превратился в свою противоположность. Но стихи любили (главным образом молодежь)…