Сероглазый король

Об аресте Николая Степановича я узнала на похоронах Блока. «Запах тленья обморочно-сладкий» в моем стихотворении «Страх», написанном ночью 25 августа 1921 г., относится к тем же похоронам…

О смерти Николая Cтепановича я узнала (прочла в газете на вокзале) 1 сентября в Царском Селе, где я жила (против дома Китаевой) в полубольнице, полусанатории и была так слаба, что ни разу не пошла в парк. 15 сентября я написала «Заплаканная осень как вдова…». В это лето горели леса под Петербургом – улицы были полны пахучим желтым дымом… Я, приехав из Ц. С., пошла (тогда все ходили пешком) в Мраморный к Шилейко (через Марсово поле) – он плакал.

…И два окна в Михайловском замке, которые остались такими же, как в 1801 году, и казалось, что за ними еще убивают Павла, и Семеновские казармы, и Семеновский плац, где ждал смерти Достоевский, и Фонтанный дом – целая симфония ужасов… «Шереметевские липы, перекличка домовых». Летний… Первый – благоуханный, замерший в июльской неподвижности, и второй – под водой в 1924 году… Марсово – плац-парад, где ночью обучали новобранцев в 1915 году (барабан), и Марсово – огород уже разрытый, полузаброшенный (1921), «под тучей вороньих крыл», и ворота, откуда вывозили на казнь народовольцев.

И близко от них грузный дом Мурузи (угол Литейного), где в последний раз в жизни я видела Гумилева (в тот день, когда меня нарисовал Ю. Анненков).

Анна Ахматова

* * *

• Сразу стало тихо в доме,
• Облетел последний мак,
• Замерла я в долгой дреме
• И встречаю ранний мрак.

• Плотно заперты ворота,
• Вечер черен, ветер тих.
• Где веселье, где забота,
• Где ты, ласковый жених?

• Не нашелся тайный перстень,
• Прождала я много дней,
• Нежной пленницею песня
• Умерла в груди моей.

1917

* * *

• Ты – отступник: за остров зеленый
• Отдал, отдал родную страну,
• Наши песни, и наши иконы,
• И над озером тихим сосну.

• Для чего ты, лихой ярославец,
• Коль еще не лишился ума,
• Загляделся на рыжих красавиц
• И на пышные эти дома?

• Так теперь и кощунствуй, и чванься,
• Православную душу губи,
• В королевской столице останься
• И свободу свою полюби.

• Для чего ж ты приходишь и стонешь
• Под высоким окошком моим?
• Знаешь сам, ты и в море не тонешь,
• И в смертельном бою невредим.

• Да, не страшны ни море, ни битвы
• Тем, кто сам потерял благодать.
• Оттого-то во время молитвы
• Попросил ты тебя поминать.

1917

* * *

• Просыпаться на рассвете
• Оттого, что радость душит,
• И глядеть в окно каюты
• На зеленую волну,
• Иль на палубе в ненастье,
• В мех закутавшись пушистый,
• Слушать, как стучит машина,
• И не думать ни о чем,
• Но, предчувствуя свиданье
• С тем, кто стал моей звездою,
• От соленых брызг и ветра
• С каждым часом молодеть.

1917

* * *

• И в тайную дружбу с высоким,
• Как юный орел, темноглазым,
• Я, словно в цветник предосенний,
• Походкою легкой вошла.
• Там были последние розы,
• И месяц прозрачный качался
• На серых, густых облаках…

1917

* * *

• Словно ангел, возмутивший воду,
• Ты взглянул тогда в мое лицо,
• Возвратил и силу, и свободу,
• А на память чуда взял кольцо.
• Мой румянец жаркий и недужный
• Стерла богомольная печаль.
• Памятным мне будет месяц вьюжный,
• Северный встревоженный февраль.

1916

* * *

• Когда о горькой гибели моей
• Весть поздняя его коснется слуха,
• Не станет он ни строже, ни грустней,
• Но, побледневши, улыбнется сухо.
• И сразу вспомнит зимний небосклон
• И вдоль Невы несущуюся вьюгу,
• И сразу вспомнит, как поклялся он
• Беречь свою восточную подругу.

1917

* * *

• Пленник чужой! Мне чужого не надо,
• Я и своих-то устала считать.
• Так отчего же такая отрада
• Эти вишневые видеть уста?

• Пусть он меня и хулит, и бесславит,
• Слышу в словах его сдавленный стон.
• Нет, он меня никогда не заставит
• Думать, что страстно в другую влюблен.

• И никогда не поверю, что можно
• После небесной и тайной любви
• Снова смеяться и плакать тревожно
• И проклинать поцелуи мои.

1917

* * *

• Я спросила у кукушки,
• Сколько лет я проживу…
• Сосен дрогнули верхушки,
• Желтый луч упал в траву.
• Но ни звука в чаще свежей…
• Я иду домой,
• И прохладный ветер нежит
• Лоб горячий мой.

1919