Ради Елены

То, что всему причиной была неспособность или нежелание ее сестры бросить вызов примитивному представлению о миссии женщины, только сделало ситуацию еще более невыносимой. Пенелопа была достаточно умна, чтобы с самого начала понимать, что соглашается на жизнь, в которую не верит, и это, вне всякого сомнения, лежало в основе испытываемых ею страданий. Уходя, муж обратился к Пенелопе с просьбой принять решение. Но пока она не сумеет изменить себя, ее судьбу будут решать обстоятельства.

Пенелопа рыдала на плече у сестры. Леди Хелен обнимала ее и шептала слова утешения.

— Я не могу этого выносить, — плакала Пенелопа. — Я задыхаюсь. Я ничтожество. У меня нет характера. Я просто автомат.

Ты мать, подумала леди Хелен, а в соседней комнате продолжал визжать Кристиан.

Был полдень, когда Линли и Хейверс остановились на извилистой главной улице деревни Гранчестер, состоящей из домов, пабов, церкви и дома священника и отделенной от Кембриджа университетскими футбольными полями и узкой полосой фермерской земли, вспаханной на зиму под пар и огороженной живой изгородью из побуревшего боярышника. Адрес в полицейском отчете выглядел совершенно невнятно: Сара Гордон, школа, Гранчестер. Но когда они добрались до деревни, Линли понял, что другие сведения и не понадобятся. Между рядами крытых соломой коттеджей и пабом «Красный лев» стояло кирпичное здание светло-коричневого цвета с ярко-красной деревянной отделкой и множеством окошек в черепичной крыше. На одном из столбов в начале подъездной аллеи висела табличка, на которой бронзовыми буквами было написано одно слово «Школа».

— Неплохая берлога, — заметила Хейверс, плечом открывая дверцу автомобиля—Любовное обновление исторической собственности. Всегда терпеть не могла людей, у которых есть терпение что-нибудь сохранять. И все-таки, кто она?

— Какая-то художница. Остальное мы узнаем.

То место, где первоначально находилась входная дверь, теперь занимали четыре стеклянные панели, через которые были видны высокие белые стены, край дивана и голубой стеклянный абажур медного торшера. Когда полицейские захлопнули дверцы машины и направились по аллее к дому, к окну подбежала собака и принялась оглушительно лаять.

Новая входная дверь была расположена в задней части дома, в тени низкого крытого перехода, который соединял дом с гаражом. Когда они подошли, ее открыла изящная женщина в потертых джинсах, просторной рабочей шерстяной рубашке цвета слоновой кости и с розовым полотенцем на голове, закрученным в виде тюрбана. Одной рукой она придерживала полотенце, а другой собаку — лохматую дворняжку с несимметричными ушами, одно стояло торчком, а другое свисало, и бурой челкой, закрывающей глаза.

— Не бойтесь. Он не кусается, — сказала женщина, когда собака попыталась освободиться от ошейника. — Он просто любит гостей. — И, обращаясь к собаке, произнесла: — Флэйм, сидеть! — мягкое приказание, которое та проигнорировала. Собака неистово виляла хвостом.

Линли предъявил удостоверение и представил себя и Хейверс.

— Вы Сара Гордон? Мы бы хотели поговорить с вами о том, что случилось вчера утром.

При этих словах ее темные глаза, казалось, на мгновение стали еще темнее, хотя это могло произойти потому, что она шагнула в тень.

—Мне вроде бы нечего добавить, инспектор. Я все рассказала полиции.

— Да, я знаю. Я читал отчет. Но иногда бывает необходимо выслушать все из первых уст. Если вы не возражаете.

— Конечно нет. Пожалуйста. Проходите. — Сара отступила от двери. Флэйм радостно рванулся к Линли, положив ему на бедра похожие на рукавицы лапы. Сара Гордон приказала: «Нельзя! Флэйм, прекрати немедленно!» — и оттащила собаку. Затем она подхватила на руки беснующийся, извивающийся, бешено бьющий хвостом комок и отнесла его в комнату, которую они видели с улицы, посадила собаку в корзину у камина, сказала: «Лежать!» — и погладила ее по голове. Взволнованный взгляд животного метнулся от Линли и Хейверс к хозяйке. Когда собака увидела, что все останутся с ней в комнате, то еще раз радостно тявкнула и положила морду на лапы.

Сара подошла к камину, где горела бесформенная груда дров. Они трещали и плевались искрами, когда языки пламени добирались до капель смолы. Сара подбросила в камин еще дров, прежде чем повернуться лицом к полицейским.

— Это действительно была школа? — спросил Линли.

На лице Сары отразилось удивление. Очевидно, она ожидала, что он сразу же перейдет к тому моменту, когда она обнаружила тело Елены Уивер утром прошлого дня. Однако она улыбнулась, огляделась вокруг и ответила: