Вредная привычка жить

    – Вас что, здороваться не учили?

    – Привет, – ухмыльнулся волшебный начальник отдела планирования, – ты спроси, занят он там или нет?

    – А почему вы мне тыкаете? – поднимаясь из-за стола, спросила я. – Кажется, пятки я вам не щекотала и ложе с вами не делила!

    Услышав про пятки, Семенов побагровел.

    – Ты что себе позволяешь, соплюшка! – вскричал он, швыряя в меня свои бумаги.

    Я метнула в него степлер, промахнулась, и он вылетел в коридор.

    – Ты думаешь, переспала с начальником, так теперь можешь здесь командовать?! – еще громче закричал Семенов.

    – Как смеете вы, жалкий, крашенный под мумию червяк, говорить мне подобное! – подходя ближе к противнику, воскликнула я.

    – Все знают, чем ты здесь занимаешься!

    – А вам завидно, что ли? Еще бы – Хрустящий Батончик весь размок от обиды!

    В это время открылись двери двух кабинетов: Воронцов и Любовь Григорьевна наконец-то вышли на шум и непонимающе уставились на нас.

    Мои последние слова больно задели самолюбие Бориса Александровича, и он в порыве не то ярости, не то некой сексуальной агрессии, направленной на объект своего вожделения, бросился на меня и повалил на стол.

    Воронцов в секунду отодрал его от меня и оттащил в сторону, но я, как кошка, которой наконец-то дали возможность расквитаться со всеми помойными котами, так и накинулась на Семенова.

    Во мне было столько какого-то непонятного страдания и страха, во мне было столько… непрощения неизвестно кому и за то, что я должна покинуть ставшее родным гнездо, что в своем гневе я была искренна и неудержима.

    Любовь Григорьевна схватила меня за руку и стала тянуть на себя.

    – Хватит! – закричал Воронцов, но я была невменяема.

    Я дубасила Семенова, он уворачивался, Любовь Григорьевна своими тонкими ручонками пыталась меня угомонить, Борис Александрович во всей этой сумятице успевал выкрикивать различные гадости в мой адрес, и я тоже не оставалась в долгу.

    – Ты секретуткой была, секретуткой и останешься, ты – никто! – кричал Семенов.

    – Да уж куда нам до таких Хрустящих Батончиков! – вырывая с мясом пуговицы из рубашки противника, отвечала я.

    Из коридора повалил народ. Воронцову это все уже надоело, он оттолкнул в угол Семенова и схватил меня за руку.

    – Я сказал – хватит! – прикрикнул он на нас.

    Я вырвалась и бросилась к столу, смела на пол все бумаги, пнула их ногой и сказала:

    – Работайте тут сами, без меня, вы мне все надоели!

    Схватив сумку, я выбежала из приемной.

    Вот и все: я вновь безработная… Как просто…

    Около метро я купила себе вафельный стаканчик с мороженым и, сев на скамейку, позвонила Альжбетке.

    – Как там у вас?

    – Билеты уже есть, Солька закупила продукты в дорогу, сейчас бегает по магазинам, чемодан с каким-то двойным дном ищет, чтобы деньги убрать.

    – Молодцы, – сказала я. – Только кажется мне, что одним чемоданом мы не обойдемся.

    – А ты там как?

    – Все по плану, – сказала я, и первая слеза покатилась по щеке, – я там больше не работаю, скоро буду дома.

    – Будем ждать, – сказала Альжбетка и отключилась.

    Вторая слеза покатилась…

    Я плакала сильно и горько, с какой-то злобой я откусывала мороженое, которое на вкус казалось мне соленым.

    Домой я пришла в шесть. Могла бы и намного раньше, но я немного прогулялась возле пруда, купила белый батон и покормила уток. Успокоившись, я напомнила себе: все, что ни делается, – к лучшему, и только после этого отправилась к девчонкам.

    Вещи у меня были почти собраны, вчерашняя ночь не прошла даром. Сложнее было с Альжбеткой, она никак не могла определиться – что брать, а что нет. Когда я увидела, сколько у нее вещей, я просто упала.

    – Зачем тебе столько тряпок?

    – Я без них жить не могу, – надув губы, сказала Альжбетта, – и не говори только, что мне нельзя это все взять с собой.

    – Каждая из нас берет только по чемодану, – сказала я, – мы же вчера так договорились. Так что вешай все обратно в шкаф. Когда мы вернемся, будешь носить это свое любимое барахло.

    – Когда мы вернемся, – заныла Альжбетта, – это все уже выйдет из моды!

    – Купишь себе еще, мы же будем богаты.

    – Как ты не понимаешь, мне именно эти вещи нужны и их мне жалко.