Вредная привычка жить

    – Альжбетта, тут и понимать нечего: один чемодан – и точка.

    Альжбетка поплелась к дивану, где была свалена основная масса ее вещей, и, вздыхая, стала вешать все обратно в шкаф.

    – Где Солька? – спросила я.

    – Я же говорю, ищет чемодан.

    – Сколько можно его искать, нам еще к моей маме заезжать, и не факт, что она нас впустит после десяти. Еще и на поезд надо бы не опоздать.

    – Почему не впустит? – изумилась Альжбетта.

    – У нее комендантский час начинается, ей доктор прописал вечерами поменьше волноваться, вот она и баррикадирует дверь, и телефон отключает.

    В течение часа Солька не объявилась. Я скрипела зубами, а Альжбетка успокаивала меня, как могла.

    – Во сколько она ушла? – спросила я.

    – Днем… но ближе к четырем… Давай еще позвоним?

    – Звони.

    Альжбетка безуспешно звонила и звонила, а я, сделав три круга по комнате, почувствовала неладное. Струна под названием «Солька» в моей душе сейчас была натянута до предела и жалобно звенела, предчувствие чего-то недоброго вдруг налетело на меня со страшной силой и практически сбило с ног. Я схватилась за подоконник.

    – В какой магазин она пошла? – спросила я.

    – Она сказала, что сначала отправится на рынок, там дешевле, а если ничего подходящего там не найдет, то где-то на «Белорусской» есть большой магазин с дорожными сумками и чемоданами. Ты не волнуйся, может, телефон в сумке валяется и она не слышит.

    – После того как ты ей купила дорогущий телефон, она его в сумку не кладет, а носит на шнурке на шее, чтобы весь мир видел… Я пойду к себе, соберу всякую мелочь, а ты тут тоже давай закругляйся. Как Солька нарисуется, надо будет уже вылетать. У нее-то все собрано?

    – Да, – сказала Альжбетка, – она свои вещи ко мне перетащила, на кухне чемодан стоит и сумка с продуктами.

    Мой чемодан был небольшой, в отличие от Альжбеткиного, – мне сейчас все казалось ненужным. В кресле лежала моя любимая потрепанная плюшевая черепаха, и я какое-то время стояла в раздумьях: а не взять ли ее с собой или пусть лучше ждет меня здесь? Потом, подумав, что всегда приятно, когда тебя кто-то ждет, я положила ее на место.

    Зазвонил телефон, я взяла трубку.

    Послышался странный, слегка механический голос:

    – Ты, кажется, получила мое последнее письмо?

    Я сразу поняла, кто это, но решила вида не подавать.

    – С кем я разговариваю?

    – Не надо глупых вопросов. Тут рядом со мной сидит твоя подруга, весьма вертлявая девица… Так вот, я думаю, пришло время договориться. Надеюсь, ты понимаешь, что милиция в данном деле неуместна?

    Пожалуй, в эту секунду душа моя упала и сложилась пополам от боли, но тут же встала, расправила плечи и сжала руки в кулаки.

    – Я хочу слышать ее голос, – потребовала я.

    – Это невозможно, ее рот заклеен скотчем.

    Послышался скрипучий смех.

    – Мои условия весьма просты: я отдам тебе ее в обмен на деньги. Что скажешь?

    – Я согласна, но я хочу услышать ее голос.

    Гудки, гудки, гудки…

    Несмотря на то что голос был изменен, я почувствовала, что разговаривала с мужчиной. Все произошло слишком быстро и резко…

    Я позвонила Альжбетке, и она через секунду была уже в моей квартире.

    – Мы никуда не едем, – сказала я.

    – Почему?

    – Противник сделал ход конем: Солька сейчас в его руках.

    – Что?! – раскрыла рот Альжбетка.

    Я рассказала обо всем, что произошло минуту назад.

    – Надо что-то делать, давай позвоним в милицию! – предложила Альжбетка.

    – Нет, – сказала я, – сначала мы дождемся еще одного звонка похитителя и выслушаем все его пожелания. Мы не знаем, насколько этот человек вменяем. Сольку нельзя подвергать опасности.

    Мы провели у телефона всю ночь, но он больше так и не зазвонил…

Глава 31

    Я узнаю, кто наш противник

    – Ты куда? – спросила Альжбетка, разлепляя глаза.

    Она уснула под утро. Я накрыла ее пледом и ушла с телефоном на кухню.

    Теперь же я стояла у шкафа и натягивала на себя брюки.

    – Я на работу, – сказала я.

    – Как на работу? – Альжбетка села и уставилась на меня. – Ты же там больше не работаешь?

    – Я передумала. Заявления никакого я не писала и зарплату еще не получила, так что потерпят меня еще немного.