48  

Осип Мандельштам. «Письмо о русской поэзии». 1922

«Ахматова и Мандельштам – высокие достижения акмеизма. Как хранители традиций, они, быть может, и будут наставниками новых поэтов, но процесс этот будет совершаться не на виду. Мандельштам, столь уверенно и твердо идущий своим путем, недоступен сейчас гораздо более, чем Маяковский, к которому привыкли, которого начинают ценить в самых широких кругах. Популярность Ахматовой не знаменует собой начала новых больших движений, а свидетельствует о достигнутом ею равновесии, к которому с самого начала стремились акмеисты – равновесии между стихом и словом, между стихией ритма и стихией слова. И независимо от того, какого рода эволюция суждена в дальнейшем Ахматовой, ее поэзия уже ощущается как законченный стиль – как канон, которому можно подражать, но развивать который сейчас невозможно. История имеет свои законы, хотя и держит их в строгой тайне».

Борис Эйхенбаум. «Анна Ахматова: Опыт анализа». 1923

«Ахматова явно берет на себя ответственность за эпоху, за память умерших и славу живущих. Кто не склонен благоговеть, тому естественно раздражаться,– это дело исторического вкуса. Ахматова сидит в очень спокойной позе и смотрит на нас прищурившись,– это потому, что наша культура ей не столько непонятна, сколько не нужна. Не стоит спорить о том, нужна ли она нашей культуре, поскольку она является составной ее частью. Она для нас исторический факт, который нельзя аннулировать,– мы же, гуманитарная молодежь 20-х годов, для нее не суть исторический факт, потому что наша история началась тогда, когда ее литературная история, может быть, кончилась. В этом сила людей, сумевших сохранить при себе ореол и характер эпохи».

Лидия Гинзбург. Запись 1927 г.

  • И говорят – нельзя теснее слиться,
  • Нельзя непоправимее любить...
  • Как хочет тень от тела отделиться,
  • Как хочет плоть с душою разлучиться,
  • Так я хочу теперь – забытой быть.

14 сентября 1922

Новогодняя баллада

  • И месяц, скучая в облачной мгле,
  • Бросил в горницу тусклый взор.
  • Там шесть приборов стоят на столе,
  • И один только пуст прибор.
  • Это муж мой, и я, и друзья мои
  • Встречаем новый год.
  • Отчего мои пальцы словно в крови
  • И вино, как отрава, жжет?
  • Хозяин, поднявши полный стакан,
  • Был важен и недвижим:
  • «Я пью за землю родных полян,
  • В которой мы все лежим!»

«Это стихотворение, послужившее своеобразным «конспектом» будущей «Поэмы без героя», нуждается в расшифровке. Лирическая героиня в одиночестве встречает новый, 1923 год («И один только пуст прибор»). Пять остальных приборов поставлены для тех, кого уже нет с ней в это время. Отчего мои пальцы словно в крови... – намек на Б. В. Анрепа (ср. «его» голос в стих. 1917 г. «Я кровь от рук твоих отмою...»). И вино, как отрава, жжет?.. – тема «отравленного вина» всегда связана у Ахматовой с именем А. С. Лурье; как и Анреп, он «навсегда оставил Россию» в 1922 г. Хозяин – имеется в виду Н. С. Гумилев; Друг – Н. В. Недоброво; третий – В. Г. Князев, который «покинул свет» 5 апреля 1913 г. и стал впоследствии одним из главных персонажей «Поэмы без героя»».

Михаил Кралин. Примечание к стихотворению «Новогодняя баллада». (Ахматова А. А. Собр. соч. в 2 т. М., 1990. Т.1. С. 413.)

  • А друг, поглядевши в лицо мое
  • И вспомнив Бог весть о чем,
  • Воскликнул: «А я за песни ее,
  • В которых мы все живем!»
  • Но третий, не знавший ничего,
  • Когда он покинул свет,
  • Мыслям моим в ответ
  • Промолвил: «Мы выпить должны за того,
  • Кого еще с нами нет».

1923

Муза

  • Когда я ночью жду ее прихода,
  • Жизнь, кажется, висит на волоске.
  • Что почести, что юность, что свобода
  • Пред милой гостьей с дудочкой в руке.
  • И вот вошла. Откинув покрывало,
  • Внимательно взглянула на меня.
  • Ей говорю: «Ты ль Данту диктовала
  • Страницы Ада?» Отвечает: «Я».

1924

Казанская, 2

«…Как много и часто говорит она о Музе! И она сумела сделать так, что это звучит не как стилизация. «Ты ль Данту диктовала страницы Ада? – Отвечает: Я». Это придает всей ее лирике мифологическую основу – ту, которая нужна для подлинной, высокой лирики».

Борис Эйхенбаум. «Об Ахматовой». 1946.

  48  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×