Дедушка на выданье

Еще чуть-чуть, и папки с бумагами по убийству Локтева очутились бы на полке в спецархиве, но внезапно у Гонкина возникла идея проверить, а что случилось с другими мерзавцами, которыми в разное время занимался Вениамин Михайлович?

Почему молодой следователь принял такое решение? Его насторожил взгляд Константинова. Гонкин в очередной раз зашел к Вениамину в кабинет, о чем-то спросил его, а потом уныло сказал:

– По Локтеву труба.

– Помяни мое слово, тут дело в мести, – ответил старший коллега.

– Я проверил всех мужей, отцов, братьев, любовников и коллег по работе тех, кого убил Локтев. Пустышка, – окончательно расстроился Кирилл. – Ох, не погладят меня по голове за глухарь.

– Привыкай к оплеухам, – усмехнулся Константинов, – у нас не хвалят. Если хорошо сработал, то так и надо. А вот если напортачил, тут тебе от всех достанется. Локтева убрал родственник жертвы, Валерий на моих допросах ни в чем не признался, думаю, были еще несчастные, лежат где-то закопанные тела, мы обо всех не знаем. Некто из их окружения и постарался.

Гонкина охватила безнадежность.

– Ну тогда тупик. Информация об убитых умерла вместе с Локтевым. А его киллер вел себя, как профи, зацепиться не за что!

Именно в этот момент Вениамин поднял глаза от бумаг, встретился взглядом с Кириллом, и Гонкин неожиданно понял, что лучший следователь управления испытывает удовлетворение, удовольствие. Каким образом Кирилл прочитал эмоции Вениамина? Почему сообразил, что Константинов знает, кто убил Локтева? Сто раз потом Гонкин задавал себе эти вопросы, но не мог найти на них ответ. Он просто понял это, и все.

Напуганный своими подозрениями, Кирилл стал изучать старые дела, и перед ним развернулась странная картина. За последние годы – а глубоко Гонкин не копал. – Константинова постигло несколько неудач. Два дела были закрыты из-за смерти основных подозреваемых, но там обошлось без криминала, одного убили сокамерники, второй умер в сизо от инфаркта. А вот четверо других преступников так и не понесли наказания. Они ускользнули от правосудия, потому что доказать их вину не удалось. Галина Андреева, акушерка в роддоме, убивала новорожденных детей, мстила роженицам за свою несчастную женскую судьбу. Вениамин знал, что на совести бабы не одна жертва, но, увы, Андреева осталась на свободе. Георгий Павлов, серийный насильник, Лариса Финкина, отравившая всех своих мужей, и отставной майор Николай Веников, который развлекался по ночам поджогом квартир. Все они, по мнению Константинова, были виновны, но избежали суда, и всех потом убили неустановленные лица.

В кулуарах МВД давно курсируют слухи о некоем тайном обществе под названием «Белая стрела». Его члены, люди в погонах, опытные следователи, оперативники, медэксперты, ведут борьбу с преступниками, и в отличие от суда им не нужно соблюдать всякие формальности. Если Совет организации решает, что преступник достоин смерти, его непременно убьют, а потом тщательно заметут следы.

Кирилл не знал, существует ли это общество в действительности, но то, что Константинов казнит тех, кто ушел от закона, он понял.

Гонкин пережил не лучшие дни, когда смог доказать вину Вениамина Михайловича. Попробуйте встать на его место и поймете, как тяжело пришлось парню. Константинов взял его под свое крыло, всегда помогал советом. Гонкин знал, что Вера Николаевна заведует лабораторией, уважал ее и понимал: когда правда о Вениамине станет известна, его теще придется туго. Кроме того, Кирилл не осуждал Вениамина. Нет, умом он осознавал, что нужно соблюдать закон, но, изучив дела четырех не осужденных, лишний раз убедился: в судопроизводстве есть дыры, которые на руку преступникам.

Промучившись неделю, Гонкин набрался смелости и совершил должностное нарушение: минуя свое непосредственное начальство, пошел к Илье Борисовичу и честно доложил о своих выводах. Замначальника управления велел Кириллу молчать. Дальнейшие детали дела остались ему неизвестны. Спустя два дня после беседы Кирилла с Ильей Борисовичем Вениамин поздним вечером покончил с собой в служебном кабинете. Он оставил подробную предсмертную записку, в которой признавался, что лично расправлялся с теми, кто представлял опасность для общества. Иван Николаевич читал письмо самоубийцы и хорошо запомнил его заключительную часть: «Я спас жизнь многим потенциальным жертвам. Сколько бы женщин погибло от рук серийного насильника Георгия Павлова, который любил медленно мучить беспомощные жертвы? Я не чувствую себя виноватым и ни на минуту не раскаиваюсь в содеянном. Жаль, что приходится уходить из жизни, но мои товарищи и братья продолжат борьбу с теми, к кому государство относится излишне лояльно. Почему девочка, укравшая из магазина туфли, получает восемь лет, а педофил не садится на скамью подсудимых и, смеясь в лицо родителям изуродованного им ребенка, отправляется отдыхать на курорт? Сколько детей должно пострадать, чтобы негодяй очутился за решеткой? Я прекрасно знаю, что ждет Аллу и Веру Николаевну, если их ближайший родственник попадет на зону. Всю жизнь девочка будет писать в анкетах: «Отец осужден за убийства».