Киевские ведьмы. Выстрел в Опере

— Эта женщина… — объяснила Даша маме, кривясь. — В общем, она кончала с собой, и мы ее подобрали.

— Просто кончала, и вы ее подобрали? — уточнила Дашина «ма».

— Да.

— Молодцы! — сказала мать.

Маша выпучила глаза, силясь представить, что бы сказала ей родная мама, кабы бы она приволокла в дом постороннею женщину, которая «просто кончала с собой».

— А я — Маша, — вежливо представилась она.

— И еще, ма, у меня к тебе дело, — снова скривилась Чуб.

— Тогда идемте на кухню. Очень приятно познакомится, Маша. Я — Вероника. — За именем не последовало отчества. — А ты, Маша, чем занимаешься?

— Какая разница, чем она занимается! — отчего-то разозлилась Землепотрясная. — Она просто моя подруга.

Женщина безмятежно пропустила Дашин выпад.

Они зашли в кухню, обширную, неухоженную, показавшуюся Маше ужасно уютной. На стене висели древние ходики, с шишечками и надписью «45 лет октября».

— Вы не слишком голодные? — поинтересовалась Вероника, задумчиво взирая на свой холодильник.

— Это означает, — язвительно пропела дочь, — что еды у нас, как обычно, нет!

— Ну, бутерброд можно сделать, — спокойно заметила Вероника.

— Ладно! О’кей. Давай бутерброд. Жрать хочется жуть! Я во-още ужасно голодная, ма! — с вызовом заявила Даша.

— Значит, три бутерброда, — резюмировала мама.

Чуб страдальчески закатила глаза.

— Так вот, ма, о деле, — начала она, ощетинившись как еж. В каждом ее слове топорщилась цыганская иголка.

— Да, доченька.

— У нас в роду были ведьмы?

Дашина мать замерла с батоном и палкой колбасы в руках. Но то, что в первый, ошибочный миг Маша приняла за удивление, оказалось лишь персональной манерой Вероники глубоко и серьезно задумываться.

— Насколько я знаю, нет, — так же спокойно сказала она после секундного размышления. — А что, очень надо?

— Вот так! — Даша резко придушила пальцами шею.

— Твой дед по отцу написал книгу о ведьмах.

— Я знаю, — невежливо оборвала мать внучка Чуб. — А чего он ее написал? Может, я ведьма по папе?

— То-то и оно что нет. — Женщина начала резать хлеб. — Ты ж знаешь, мы с твоим дедом были большими друзьями. И я помню, как он жалел, что в его роду нет ни одной ведьмы, и узнавал: не было ли их в нашем? Он всю жизнь собирал информацию о киевских ведьмах, и естественно, ему, было б интересно… Но твой дед очень гордился, что ваша фамилия Чуб — самая что ни на есть гоголевская. В «Вечерах на хуторе близ Диканьки» козак Чуб — отец той самой Оксаны, которая послала Вакулу за чаревичками «как у царицы». А сам Вакула, по Гоголю, сын ведьмы Солохи… И если Вакула с Оксаной поженились, их дети бы были ведьмацкого рода.

— Чуб — девичья фамилия! — резанула внучка. — Оксана б ее все равно поменяла. И во-още литературной родословной не бывает. Спасибо. Помогла! Толку от тебя! — Даша чуть не плакала.

— Даш, зачем ты так? — не выдержала Ковалева.

— Не обращайте внимание, Машенька. — Вероника поставила пред ними деревянную доску с нарезанными большими, грубоватыми кусками расхристанными бутербродами, и включила электрический чайник. — Обычное несовпадение характеров.

— Обычное несовпадение? — Чуб почему-то обижалась все больше и больше. — Да ты никогда, никогда меня не понимала! Ты даже не слышишь, что я тебе говорю. Тебе на меня плевать. Дома я. Ушла из дома. Тебе все равно.

И Маша вдруг догадалась: именно совершеннейшее спокойствие Вероники и выводит Дашу Чуб из себя.

Дашу выводит то, — что мать, ну ничем нельзя из себя вывести!

— Ты — взрослый, самостоятельный человек, и имеешь полное право жить, где и как ты хочешь, — высказала свое родительское мнение Вероника. — Если же ты хочешь поговорить о наших взаимоотношениях, для этого не обязательно провоцировать скандал. Я знаю, у тебя такой характер. Эмоциональный. Тебе легче сказать наболевшее в виде крика. Но я еще раз повторяю: ты можешь сказать мне совершенно все в спокойной форме. Я тебя пойму.

— А-а-а-а-а-а!!! — взвыла Чуб. — Вот видишь, видишь! — Обернулась она к Маше. — С ней совершенно невозможно разговаривать!

Маша, однако, видела совсем другое:

— Даша, но у тебя замечательная мама…

— Вот! Все так говорят! Все! — пришла в отчаяние дочь. — Замечательная! Да она хуже всех самых ужасных мам!

— Даша, — еле слышно спросила Маша, — ты мою маму видела?

— Да твоя в сравнении с моей — ангел-ангел! Нет, намного лучше, чем ангел — нормальный человек! Если бы у меня была такая мама, как у тебя… Тебе нравится моя? О’кей! Решено! Давай махнемся, не глядя! Мама, ты слышала, мы с Машей решили обменяться мамами? — с надеждой объявила она. — Я пойду жить к ее маме. А Маша будет жить с тобой.