50  

Мы бросились бежать по тротуару. И вдруг швейцар перед входом в шикарный кондоминиум выставил вперед руку. То ли он хотел остановить нас, то ли поймать такси, то ли узнать, идет ли дождь — понятия не имею.

Я толкнул его плечом, и он упал.

— Так тебя перетак, Алекс, никогда не сматывайся от полицейских! — просипел Джон.

— Беги, придурок, и следи за дыхалкой!

Сирен больше не было слышно, но я понимал, что копы, бегущие через парк, сообщают о наших перемещениях, чтобы перекрыть нам путь впереди.

Они, в отличие от нас, знали город, были привычны к местному климату. Они жили в ритме местного времени, а мы еще не привыкли к смене часовых поясов. Их физическая подготовка была дай боже, мы же были дохлыми торчками.

Все складывалось не слишком здорово.

— Сюда! — выпалил Джон, и мы свернули в переулок.

Никого. Высокие стены кондоминиумов. Мусорные баки. Расплавленный асфальт. Резкий переход от света к тени.

Копы все еще у нас на хвосте.

— Теперь сюда, — решил я.

Еще один переулок, поменьше. Снова стали видны горы на западе. Легкие рвутся на куски, стук сердца так громко отдается в ушах, что больше ничего не слышно.

Боковая улочка: пешеходов нет, бетонные стены, таунхаусы.

— Я слышу шум вертолета, — крикнул Джон.

Я не стал смотреть вверх.

Широкая улица. На этот раз идущая на север. Дети играют в мяч, ловят его огромными перчатками для бейсбола. Белый ребенок, черный ребенок, смуглый ребенок — все в ярких футболках, прямо как в «Улице Сезам», черт бы ее побрал. Мы просочились сквозь них, несколькими секундами позже точно так же сквозь стайку играющих детей проломились полицейские.

Опять поворот. Впереди широкая, просторная улица. Дома и гаражи вплотную к гудронному шоссе.

Теперь Джон опережал меня на добрый десяток футов. Эта улица — семь-восемь зданий впереди — напоминала Колфакс-авеню. Темнело, и, если бы нам удалось добраться до Колфакса, где оживленное движение и полно народу, можно было надеяться на спасение.

Возможно, полицейские просекли это и решили открыть огонь. Без всякого предупреждения. Просто громкий хлопок, затем еще несколько. Пули попали в мусорный бак. Полицейским разрешено стрелять только в том случае, если преступник угрожает окружающим или самому полицейскому, производящему задержание. По-моему, вполне очевидно, что наш случай не относился ни к одной из этих ситуаций. Эти ребята просто хотели пристрелить нас к хренам собачьим. Пуля чиркнула о бетон впереди меня. Копы шмаляли с остервенением, пули просвистывали мимо. Хотя и совсем рядом. На наше счастье, они останавливались, чтобы прицелиться, и расстояние между нами увеличивалось. Странно, но это были не те, что преследовали нас в парке. Двое коренастых ребят в сине-зеленой форме. Из-за слепящего света, отражавшегося от бетонных стен, не могу утверждать с уверенностью, но эти казались старше на вид. Может, силенок у них и поменьше, но опыта точно побольше.

И стреляли они на поражение. Только по ящику копы целятся в ногу или руку, в жизни они целятся в корпус. Я поднажал. Выстрелы участились.

— Зигзагом! — заорал я.

— Что?

— Зиг-за-гом! — повторил я и стал петлять. Если стрелять по движущейся цели из полуавтоматического девятимиллиметрового ствола, то точно промажешь, особенно если жертва часто и непредсказуемо меняет направление.

Копы истратили на нас чуть ли по обойме каждый. Пули вышибали куски гудрона и бетона. С жутким эхом рикошетили от стен кондоминиумов.

Теперь полицейские еще и орали нам вслед, но что они орали, понять было невозможно. Грязные свиньи. Те же люди, чьи выдающиеся достижения будут на первых полосах в связи с убийством Джон Бенет Рэмси 16 и массовым убийством в школе «Колумбина». 17 Они расстреляли остатки обойм, пули успокоились в аллее в тысяче ярдов впереди нас. После чего стрельба утихла — должно быть, перезаряжали.

— Я сдаюсь, — выдал Джон.

— Да тебя ж на стул посадят, придурок!

— Они убьют нас!

— Беги, мать твою, пока они перезаряжаются, мы оторвемся.

Джон побежал дальше. Мне же одновременно вредил и помогал героин. Затруднял бег, но зато отвлекал мысли. Утренняя доза еще действовала, так что я смотрел на себя несколько отстраненно. Я спокойно, медленно сматываюсь от копа по имени Пит широкими аллеями, чудесное время — солнце за горами, кроваво-красное небо и яркие гряды перистых облаков между зданиями. Момент совершенно запредельный. Джон и я, бегущие среди наваленных шин, деревянных досок, картонных коробок, мусорных ведер, машин, запчастей, прочего хлама. Тени через всю аллею и наши отражения в черных стеклах зданий позади.

  50  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×