Все обещало мне его

II

• Можжевельника запах сладкий
• От горящих лесов летит.
• Над ребятами стонут солдатки,
• Вдовий плач по деревне звенит.

• Не напрасно молебны служились,
• О дожде тосковала земля:
• Красной влагой тепло окропились
• Затоптанные поля.

• Низко, низко небо пустое,
• И голос молящего тих:
• «Ранят тело твое пресвятое,
• Мечут жребий о ризах твоих».

1914

* * *

• Тот голос, с тишиной великой споря,
• Победу одержал над тишиной.
• Во мне еще, как песня или горе,
• Последняя зима перед войной.

• Белее сводов Смольного собора,
• Таинственней, чем пышный Летний сад,
• Она была. Не знали мы, что скоро
• В тоске предельной поглядим назад.

1917

* * *

• Мы не умеем прощаться, —
• Все бродим плечо к плечу.
• Уже начинает смеркаться,
• Ты задумчив, а я молчу.

• В церковь войдем, увидим
• Отпеванье, крестины, брак,
• Не взглянув друг на друга, выйдем…
• Отчего все у нас не так?

• Или сядем на снег примятый
• На кладбище, легко вздохнем,
• И ты палкой чертишь палаты,
• Где мы будем всегда вдвоем.

1917

Утешение

Там Михаил Архистратиг

Его зачислил в рать свою.

Н. Гумилев

• Вестей от него не получишь больше,
• Не услышишь ты про него.
• В объятой пожарами, скорбной Польше
• Не найдешь могилы его.

• Пусть дух твой станет тих и покоен,
• Уже не будет потерь:
• Он Божьего воинства новый воин,
• О нем не грусти теперь.

• И плакать грешно, и грешно томиться
• В милом, родном дому.
• Подумай, ты можешь теперь молиться
• Заступнику своему.

1914

* * *

• Лучше б мне частушки задорно выкликать,
• А тебе на хриплой гармонике играть,

• И, уйдя, обнявшись, на ночь за овсы,
• Потерять бы ленту из тугой косы.

• Лучше б мне ребеночка твоего качать,
• А тебе полтинник за день выручать,

• И ходить на кладбище в поминальный день
• Да смотреть на белую Божию сирень.

1914

Молитва

• Дай мне горькие годы недуга,
• Задыханья, бессонницу, жар,
• Отыми и ребенка, и друга,
• И таинственный песенный дар.
• Так молюсь за Твоей литургией
• После стольких томительных дней,
• Чтобы туча над темной Россией
• Стала облаком в славе лучей.

1915

* * *

• «Где, высокая, твой цыганенок,
• Тот, что плакал под черным платком,
• Где твой маленький первый ребенок,
• Что ты знаешь, что помнишь о нем?»

• «Доля матери – светлая пытка,
• Я достойна ее не была.
• В белый рай растворилась калитка,
• Магдалина сыночка взяла.

• Каждый день мой – веселый, хороший,
• Заблудилась я в длинной весне,
• Только руки тоскуют по ноше,
• Только плач его слышу во сне.

• Станет сердце тревожным и томным,
• И не помню тогда ничего,
• Все брожу я по комнатам темным,
• Все ищу колыбельку его».

1914

* * *

• Столько раз я проклинала
• Это небо, эту землю,
• Этой мельницы замшелой
• Тяжко машущие руки!
• А во флигеле покойник,
• Прям и сед, лежит на лавке,
• Как тому назад три года.
• Так же мыши книги точат,
• Так же влево пламя клонит
• Стеариновая свечка.
• И поет, поет постылый
• Бубенец нижегородский
• Незатейливую песню
• О моем веселье горьком.
• А раскрашенные ярко
• Прямо стали георгины
• Вдоль серебряной дорожки,
• Где улитки и полынь.
• Так случилось: заточенье
• Стало родиной второю,
• А о первой я не смею
• И в молитве вспоминать.

1915

* * *

• Ни в лодке, ни в телеге
• Нельзя попасть сюда.
• Стоит на гиблом снеге
• Глубокая вода.

• Усадьбу осаждает
• Уже со всех сторон…
• Ах! близко изнывает
• Такой же Робинзон.

• Пойдет взглянуть на сани,
• На лыжи, на коня,
• А после на диване
• Сидит и ждет меня,

• И шпорою короткой
• Рвет коврик пополам.
• Теперь улыбки кроткой
• Не видеть зеркалам.

1916

* * *

• Вижу, вижу лунный лук
• Сквозь листву густых ракит,
• Слышу, слышу ровный стук
• Неподкованных копыт.

• Что? И ты не хочешь спать,
• В год не мог меня забыть,
• Не привык свою кровать
• Ты пустою находить?

• Не с тобой ли говорю
• В остром крике хищных птиц,
• Не в твои ль глаза смотрю
• С белых, матовых страниц?

• Что же кружишь, словно вор,
• У затихшего жилья?
• Или помнишь уговор
• И живую ждешь меня?

• Засыпаю. В душный мрак
• Месяц бросил лезвие.
• Снова стук. То бьется так
• Сердце теплое мое.

1915