Слезы Макиавелли

— Французы исходят из того, что у нас нет войска, достойного так называться. Что бы вы тут ни говорили, никто не сомневается в истинности их заключения. Они знают, что мы вынуждены вести переговоры; вопрос только во времени. Чем дольше мы будем тянуть, тем более тяжелыми для нас окажутся их условия.

Искушенный в политических битвах Ручеллаи знал, что формально его доводы неопровержимы и, несомненно, будут одобрены большинством членов Совета. Только Савонарола и его сторонники были до конца убеждены в необходимости расторгнуть союз. Кое-кто из присутствующих согласно кивал, остальные предпочитали дождаться ответа гонфалоньера, прежде чем высказаться самим.

Макиавелли зевнул от скуки. Этот спор возобновлялся всякий раз, как представлялся случай поставить гонфалоньера в затруднительное положение. Обычно Содерини отбивал выпады без особого для себя ущерба. И все же канцлер-секретарю было интересно, как он выкрутится на этот раз.

Содерини понял, что если он тотчас же не опровергнет рассуждения Ручеллаи, ему будет сложно выиграть спор. С раздраженным видом он возразил:

— Довольно, Ручеллаи! Вот уже тридцать лет вы пользуетесь одними и теми же пустыми доводами. Еще во времена правления Медичи вы убеждали всех, что они не в состоянии обеспечить независимость города…

— И им удалось его отстоять только благодаря тому, что они никогда не отдалялись от Франции. Вся беда в том, Эччеленца, что вы не в состоянии обеспечить нашу защиту перед лицом угрозы, исходящей из наших собственных стен.

— Что вы этим хотите сказать? — спросил Содерини, хотя прекрасно знал, куда клонит Ручеллаи.

— Ходят слухи, что в последнее время волны Арно приносят больше трупов, чем лодок…

Ручеллаи на миг умолк, чтобы насладиться изумлением собравшихся. Довольный произведенным впечатлением, он постарался развить свое преимущество. Теперь, когда рыба попалась на крючок, он не видел, что бы помешало ему вытащить ее из воды.

— Мне сказали, что вчера из Арно выловили очень странный сверток. Это правда, гонфалоньер?

Ручеллаи подчеркнул название должности своего противника, чье лицо исказилось от сдерживаемого гнева.

— Вы правы, — признал Содерини. — Нет причин скрывать от Совета то, что произошло. Я и сам намеревался затронуть эту тему. Было бы чудом, если бы в нашем добропорядочном городе, столь падком на слухи и сплетни, не просочились сведения…

С невозмутимым видом он рассказал о том, что произошло накануне, постаравшись при описании трупа не упустить ни единой подробности. У многих лица побелели, но все выслушали рассказ относительно достойно. Лишь лицо Савонаролы исказила гримаса отвращения, которую, впрочем, никто не заметил, за исключением Макиавелли.

Гонфалоньер предоставил слово Малатесте.

— Я кое-что разузнал. За это время пропал только один художник. Его имя Рафаэлло дель Гарбо. Он птица невысокого полета, все больше занимался реставрацией дешевых фресок. О нем и сказать почти нечего… Жил один. Ни любовниц, ни долгов, ни врагов. Друзей, заметьте, тоже нет. Я самолично перерыл всю его мастерскую, но не нашел ничего примечательного.

Гонфалоньер подвел итог краткой речи Малатесты, тщательно подбирая слова:

— Ну вот, теперь вы все знаете. Надеюсь, все вы согласитесь, что пугать наших сограждан — последнее, что нам стоит предпринимать. Сейчас неподходящее время, чтобы подрывать их доверие к тем, кто ими управляет, то есть, позволю себе напомнить, — к вам и ко мне.

На мгновение он задумался и продолжил уже не таким безмятежным тоном:

— Позвольте вам напомнить, что наш добрый народ легко хватается за топор, когда чувствует себя одураченным. И я вовсе не хочу, чтобы моя голова покатилась по площади Синьории, не забывайте об этом.

В его словах явственно прозвучала угроза. Всем стало понятно, что Содерини вовсе не намерен оказаться единственной жертвой предполагаемого восстания.

— Однако тут есть о чем беспокоиться, разве не так? — вмешался Томмазо Валори, главный советник Савонаролы. — Убийца разгуливает по городу, а вы нас уговариваете не беспокоиться! Нельзя же все-таки…

Савонарола незаметно сжал его руку, и Валори резко оборвал свои нападки. Он сделал это против воли, покачав головой от досады.

— Надеюсь, было сделано все, чтобы найти убийцу! — вторил ему Джанни Корсоли, чьи огромные обвисшие щеки колыхались, когда он говорил. — Как знать, может, как раз сейчас он режет глотки честным гражданам!