17  

Вновь зажигаю шесть свечей.

<<Б.Садовский>>

<<Борису Садовскому>>

  • Я получила письмо,
  • Не поверила нежным словам,
  • Читала, смотрела в трюмо,
  • Удивлялась себе и Вам.
  • В окна широкий свет
  • Вплывал, и пахло зимой…
  • Знаю, что Вы поэт,
  • Значит, товарищ мой.
  • Как хорошо, что есть
  • В мире луна и шесть
  • Вами зажженных свеч.
  • Думайте обо мне,
  • Я живу в западне
  • И боюсь неожиданных встреч.

1913

* * *

Графу В. П. Зубову

  • Как долог праздник новогодний,
  • Как бел в окошках снежный цвет.
  • О Вас я думаю сегодня
  • И нежный шлю я Вам привет.
  • Пускай над книгою в подвале,
  • Где скромно ночи провожу,
  • Мы что-то мудрое решали,
  • Я обещанья не сдержу.
  • А Вы останьтесь верным другом
  • И не сердитесь на меня,
  • Ведь я прикована недугом
  • К моей кушетке на три дня.
  • И дом припоминая темный
  • На левом берегу Невы,
  • Смотрю, как ласковы и томны
  • Те розы, что прислали Вы.

1910-е годы

* * *

Это немного кокетливое стихотворение требует комментария.

Подвал – поэтическое кабаре «Бродячая Собака», куда завсегдатаи собирались за полночь, а разъезжались на рассвете. Георгий Иванов так описывает ночи в «Бродячей Собаке»:

«Комнат… всего три. Буфетная и две «залы» – одна побольше, другая совсем крохотная. Это обыкновенный подвал… Теперь стены пестро расписаны… В главной зале вместо люстры выкрашенный сусальным золотом обруч. Ярко горит огромный кирпичный камин. На одной из стен большое овальное зеркало. Под ним длинный диван – особо почетное место. Низкие столы, соломенные табуретки. Все это потом, когда «Собака» перестала существовать, с насмешливой нежностью вспоминала Ахматова:

  • Да, я любила их – те сборища ночные,
  • На низком столике стаканы ледяные,
  • Над черным кофеем голубоватый пар,
  • Камина красного тяжелый зимний жар…

Есть еще четверостишие Кузмина, кажется, нигде не напечатанное:

  • Здесь цепи многие развязаны —
  • Все сохранит подземный зал.
  • И те слова, что ночью сказаны,
  • Другой бы утром не сказал».

Судя по новогодней записочке графу Зубову, Анна Андреевна не была исключением: она, как и все, вполне могла говорить ночью то, чего утром бы ни за что не сказала…

Анна Андреевна называет дом графа Зубова темным не потому, что там происходило что-то нехорошее, а потому, что этот дом, точнее, дворец, был облицован черным мрамором. В своем роскошном дворце Валентин Платонович, богач, искусствовед и меценат, основал в 1912 году Институт истории искусств, где читали лекции самые известные деятели культуры, а в легендарном Зеленом зале с малахитовым камином регулярно устраивались концерты. Георгий Иванов в очерке о Сергее Есенине так описывает атмосферу этих вечеров:

«Шелест шелка, запах духов, смешанная русско-французская болтовня… Рослые лакеи в камзолах и белых чулках разносят чай, шерри-бренди, сладости…»

Он же оставил нам и поэтическую зарисовку: Анна Ахматова в голубой гостиной зубовского дворца:

  • В пышном доме графа Зубова
  • О блаженстве, о Италии
  • Тенор пел. С румяных губ его
  • Звуки, тая, улетали и…
  • …Абажур светился матово
  • В голубой овальной комнате.
  • Нежно гладя пса лохматого,
  • Предсказала мне Ахматова:
  • «Этот вечер вы запомните».

Этот вечер и Анну Андреевну в период ее короткого романа с хозяином черно-мраморного дворца запомнил не только Георгий Иванов, но и еще один знаменитый современник – философ и литератор Ф. Степун. Вот только, в отличие от Иванова, который считал жену своего учителя Гумилева одной из самых прелестных женщин дореволюционного Петербурга, Степун нашел ее слегка жеманной:

«Анна Ахматова мне при первой и единственной встрече не понравилась… Быть может оттого, что она как-то уж слишком эффектно сидела перед камином на белой медвежьей шкуре, окруженная какими-то на петербургский лад изящными, перепудренными и продушенными визитками».

Как правило, в поздние свои годы Ахматова легко и откровенно рассказывала о своих молодых романах. А вот об отношениях с графом Зубовым говорить не любила, хотя и называла его имя (в разговорах с Павлом Лукницким) в числе тех мужчин, с которыми была близка. Лукницкий, решив, что эти воспоминания Анне Андреевне неприятны, прекратил расспросы. Между тем, судя по мемуарному очерку Никиты Струве «Восемь часов с Анной Ахматовой», именно к этому своему поклоннику Анна Андреевна и в старости относилась с нежностью. Вот что пишет Струве, который в июне 1965 года оказался случайным свидетелем их встречи в Париже:

  17  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×