Глоток перед битвой

– Договорились, – сказал я, но у меня было сильное чувство, что Роланда я буду помнить всю свою жизнь, даже после того, как прочту извещение о его смерти.

Он кивнул куда-то в сторону и пошел своей дорогой. Он поднялся на поросшую травой груду битого кирпича, щебенки и прочего строительного мусора, остановился и, не оборачиваясь, сказал:

– А вот мать у меня была что надо. Порядочная была женщина.

Я взял Энджи за руку.

– Была, – сказал я. – Но оказалась никому не нужной.

Он передернул плечами – то ли вздрогнул, то ли еще почему.

– Насчет этого я другого мнения, – сказал Роланд и зашагал дальше. Он шел через пустырь, и фигура его становилась все меньше и меньше и наконец почти совсем исчезла из виду, затерявшись где-то в трущобах. Одинокий принц, шествующий к престолу и не понимающий, почему это не вызывает у него того восторга, на который можно было бы рассчитывать.

Он окончательно исчез, скрывшись в темном дверном проеме, подобно прохладному летнему бризу, дующему с океана, летящему прямо на север мимо трущоб, мимо нас, треплющему своими холодными пальцами наши волосы, заставляющему раскрыть пошире глаза и без задержки мчащемуся дальше, в центр города. Я почувствовал в своей руке теплую ладонь Энджи и не выпускал ее, пока мы вслед за бризом шли через пустырь в наш квартал.