В тени граната

* * *

Кардинал Хименес прибыл в Логроно, расположенный на берегах реки Эбро там, где проходила граница между Кастилией и Наваррой.

Фердинанд принял его с таким довольным видом, что кардиналу стало ясно, что-то случилось. Король приказал всем удалиться, так что они остались вдвоем.

Фердинанд сказал:

— Кардинал, вы были против моих планов нападения на Наварру. Англичане присылают войска под командованием маркиза Дорсета. Мне нужно, чтобы они удерживали французов, пока я двинусь на Наварру, которую вы хотели оставить нетронутой, потому что, как вы сказали, это мирное государство.

Кардинал кивнул и внимательно глянул в сверкающие глаза Фердинанда.

Улыбаясь, Фердинанд взял какие-то бумаги, лежащие перед ним на столе, и бросил их к Хименесу.

— Ваше Высокопреосвященство должно это прочесть.

Кардинал прочел, и внимательно наблюдавший за ним Фердинанд заметил, как у того почти незаметно сжались тонкие губы.

— Вот видите,— торжествующе вскричал Фердинанд,— пока вы пытались защитить это невинное маленькое государство, его король и королева заключили против нас договор с нашим врагом.

— Видимо, это так,— ответил Хименес.

— Разве это неясно? Вы же видите эти документы.

— Черновик проекта договора — да. Но как он попал вам в руки?

— Мне его продал священник из Памплоны. Я заплатил за документы большую цену, но они того стоят.

— Священник! Наверно, этот человек выдавал себя за священника.

Фердинанд лукаво улыбнулся.

— Есть священники, которые не ставят свой долг так высоко, как вы, Ваше Высокопреосвященство.

— Я бы не стал доверять такому человеку.

— Я бы так и сделал, но мне сообщили, что одного из личных секретарей короля Наварры нашли мертвым в одной из улочек Памплоны — заколотого кинжалом и раздетого донага. Разумно предположить, что в карманах у него могли быть такие документы.

Хименес кивнул. У него не было сомнений в подлинности документов. И поскольку государство Наварра заключает такой договор с Францией, Испании остается только одно — напасть.

Фердинанд перегнулся к нему через стол.

— Я так понимаю, что Ваше Высокопреосвященство теперь снимает свои возражения и твердо поддерживает Наварру?

— Принимая во внимание эти документы,— ответил Хименес, который никогда не позволял, чтобы между ним и его долгом вставала его личная гордость,— мы с полным основанием можем выступить против Наварры.

ПРОВАЛ ФРАНЦУЗСКОЙ КАМПАНИИ

В штабе своей армии в Сан-Себастьяне Томас Грей, второй маркиз Дорсет был в страшном смятении; он чувствовал себя больным, у него кружилась голова. Он уже давно сожалел о том дне, когда король поставил его во главе десяти тысяч лучников и направил в Испанию, как головной отряд армии, которая под предводительством короля должна была присоединиться к Дорсету, когда страна будет к этому готова.

С самого начала он был поставлен в тупик. Помощь, которую ему следовало ожидать от испанских союзников, не пришла. Армия Фердинанда ничего не делала, чтобы помочь ему. Боев почти не было за исключением нескольких столкновений с отдельными группами французских войск; его солдаты бродили по деревням, пили слишком много испанского вина, ели слишком много чеснока, к которому они не привыкли, и который был им совсем не на пользу, подхватывали от цыганок болезни и вшей.

«Если бы я сам не был так болен, что, боюсь, никогда уже не покину эту проклятую страну,— думал Дорсет,— я бы был встревожен, очень встревожен».

Дом казался таким далеким. Гнев короля не имел значения. Мухи здесь были такой напастью, а вид и запах мужчин, страдающих от постоянной дизентерии, таким отвратительным, что все происходящее в Англии казалось незначительным.

Он чувствовал апатию. Она была вызвана дизентерией. Он перестал тосковать по дому только потому, что слишком устал. Дорсет понимал, что не справится со своей миссией и что его ждут неприятности, если только он когда-нибудь вернется в Англию, но был слишком изнурен, чтобы об этом беспокоиться.

Ему предоставили эту честь не из-за его воинского мастерства, а потому, что король был к нему дружески настроен. Дорсет прекрасно сражался на турнирах, и этого оказалось достаточно, чтобы король стал им восхищаться. Дорсет проявил большую ловкость, так как почти соперничая с королем, он никогда не оказывался сильнее; именно это и привязало к нему короля, который сделал его своим другом.