Я научилась просто, мудро жить

* * *

• Долго шел через поля и села,
• Шел и спрашивал людей:
• «Где она, где свет веселый
• Серых звезд – ее очей?

• Ведь настали, тускло пламенея,
• Дни последние весны.
• Все мне чаще снится, все нежнее
• Мне о ней бывают сны!»

• И пришел в наш град угрюмый
• В предвечерний тихий час,
• О Венеции подумал
• И о Лондоне зараз.

• Стал у церкви темной и высокой
• На гранит блестящих ступеней
• И молил о наступленьи срока
• Встречи с первой радостью своей.

• А над смуглым золотом престола
• Разгорался Божий сад лучей:
• «Здесь она, здесь свет веселый
• Серых звезд – ее очей».

Май 1915, Петербург

* * *

• Широк и желт вечерний свет,
• Нежна апрельская прохлада.
• Ты опоздал на много лет,
• Но все-таки тебе я рада.

• Сюда ко мне поближе сядь,
• Гляди веселыми глазами:
• Вот эта синяя тетрадь —
• С моими детскими стихами.

• Прости, что я жила скорбя
• И солнцу радовалась мало.
• Прости, прости, что за тебя
• Я слишком многих принимала.

1915

* * *

• Нам свежесть слов и чувства простоту
• Терять не то ль, что живописцу – зренье,
• Или актеру – голос и движенье,
• А женщине прекрасной – красоту?

• Но не пытайся для себя хранить
• Тебе дарованное небесами:
• Осуждены – и это знаем сами —
• Мы расточать, а не копить.

• Иди один и исцеляй слепых,
• Чтобы узнать в тяжелый час сомненья
• Учеников злорадное глумленье
• И равнодушие толпы.

23 июня 1915, Слепнево

* * *

• Ведь где-то есть простая жизнь и свет,
• Прозрачный, теплый и веселый…
• Там с девушкой через забор сосед
• Под вечер говорит, и слышат только пчелы
• Нежнейшую из всех бесед.

• А мы живем торжественно и трудно
• И чтим обряды наших горьких встреч,
• Когда с налету ветер безрассудный
• Чуть начатую обрывает речь, —

• Но ни на что не променяем пышный
• Гранитный город славы и беды,
• Широких рек сияющие льды,
• Бессолнечные, мрачные сады
• И голос Музы еле слышный.

23 июня 1915, Слепнево

* * *

• Нет, царевич, я не та,
• Кем меня ты видеть хочешь,
• И давно мои уста
• Не целуют, а пророчат.

• Не подумай, что в бреду
• И замучена тоскою,
• Громко кличу я беду:
• Ремесло мое такое.

• А умею научить,
• Чтоб нежданное случилось,
• Как навеки приручить
• Ту, что мельком полюбилась.

• Славы хочешь? – у меня
• Попроси тогда совета,
• Только это – западня,
• Где ни радости, ни света.

• Ну, теперь иди домой
• Да забудь про нашу встречу,
• А за грех твой, милый мой,
• Я пред Господом отвечу.

10 июля 1915, Слепнево

Не только в этом стихотворении, но и в разговорах с Павлом Николаевичем Лукницким Ахматова не раз называла Бориса Анрепа царевичем. Дескать, царевичем в поэме «У самого моря» (1914—1915) предсказала себе встречу с настоящим царевичем, который появился позднее.

По-видимому, ей была рассказана легенда, бытовавшая в семействе фон Анрепов. Согласно этой легенде, Анрепы стали набирать силу после того, как Екатерина Великая выдала за одного из молодцов небогатого, служилого шведско-эстонского рода свою внебрачную дочь, присовокупив к свадебным цацкам огромное имение в Самарской губернии. Кроме того, по капризу судьбы, царицын прапраправнук прожил отроческие годы в настоящем царском дворце, том самом, который Потемкин выстроил для его прапрапрабабки в Харькове и где за сто лет ничего не изменилось, не исчезли даже золотые обеденные тарелки (с алмазами и рубинами).

* * *

• Не хулил меня, не славил,
• Как друзья и как враги.
• Только душу мне оставил
• И сказал: побереги.

• И одно меня тревожит:
• Если он теперь умрет,
• Ведь ко мне Архангел Божий
• За душой его придет.

• Как тогда ее я спрячу,
• Как от Бога утаю?
• Та, что так поет и плачет,
• Быть должна в Его раю.

12 июля 1915, Слепнево

* * *

• Зачем притворяешься ты
• То ветром, то камнем, то птицей?
• Зачем улыбаешься ты
• Мне с неба внезапной зарницей?

• Не мучь меня больше, не тронь!
• Пусти меня к вещим заботам…
• Шатается пьяный огонь
• По высохшим серым болотам.

• И Муза в дырявом платке
• Протяжно поет и уныло.
• В жестокой и юной тоске
• Ее чудотворная сила.

Июль 1915, Слепнево