Белка в колесе фортуны

– Что я могу тебя накормить.

– Вы явились сюда не с пустыми руками? И кто вы после этого? А где ваша солидарность с будущей женой?! Я, между прочим, живу здесь без еды, одежды и прочих очень нужных вещей!

– Я готов разделить с тобой все имеющиеся у меня блага.

– А что у вас есть?!

Архипов поморщился, подошел к нарисованной на песке черте и спросил:

– А чего ты так кричишь? Я всего лишь в метре от тебя.

– Раз вы старый, то, значит, глухой, – ехидно ответила Катя и тут же в знак примирения добавила: – Просто вы на своей половине острова, а я на своей, и это два совершенно разных мира, далеких друг от друга.

Федор вздохнул и вознес глаза к небу. Как же это так все закрутилось, как он – серьезный человек, у которого никогда ни на что не хватает времени, оказался на острове в обществе по сути незнакомой ему женщины? Для Карла Антоновича подобные сцены приемлемы и естественны, он всегда тяготел к различным играм и представлениям, но для него самого это в диковинку. А может, поэтому и согласился напялить на себя шорты и футболку с глупой надписью? Да, наверное… А еще – жгло любопытство: какая она – Катя? А еще… она так лихо ему отказала – зацепила за живое.

Федор Дмитриевич Архипов сначала скептически отнесся к идее своего партнера по бизнесу графа Карла Августа фон Пфлюгге. Жениться на наследнице? Связать себя на всю жизнь с нелюбимой женщиной? Зачем? Он потер лоб ладонью и предложил несколько вариантов выхода из положения. Но эти варианты оказались неподходящими – Карл Антонович не хотел, чтобы Катя просто жила на проценты, пусть даже очень большие, и не хотел продавать большую часть своих акций Федору – он желал, чтобы его наследница, ее будущие дети и внуки тоже возглавляли империю «Пфлюгге и Архипов» – славили ее и, трудясь в поте лица, преумножали капитал. Даже если у девушки не окажется бизнес-жилки, ничего страшного – ее отпрыски со временем встанут к штурвалу. Главное, чтобы фирма сохранила то единство, которое есть сейчас, чтобы решения принимали сильные, целеустремленные личности и чтобы в них, в этих личностях, текла и его кровь – кровь рода Пфлюгге. И идея с браком казалась Карлу Антоновичу наилучшей.

Конечно, Федор мог отказаться, но все же не стал. Жениться рано или поздно придется. Ему уже тридцать шесть лет – не пора ли подумать о детях? Пора. Очень даже пора. А женщины, которой хотелось бы сделать предложение, рядом нет. Ольга? Ольга…

Архипов тогда нахмурился, закурил, что случалось с ним крайне редко, подошел к окну и четко сказал: «Я согласен». Он не будет рисковать своим бизнесом – неизвестно, что у этой, пока еще незнакомой Кати в голове. Пустит все по ветру и собирай потом свое дело по крохам. А так… кто знает, может, она хорошая женщина, которая не прочь выйти замуж, создать крепкую семью, нарожать детей и поддерживать своего мужа и в болезни, и в здравии, и в богатстве, и в бедности. Женились же раньше без любви и уважали друг друга до гробовой доски, а сейчас что?.. Ольга…

Он всегда пользовался успехом у дам и нисколько не сомневался, что и на Катю произведет нужное впечатление, но она, точно маленький зверек, забилась в норку и… Нет, не так. Она точно разъяренная тигрица бросилась защищать свою свободу. Она устояла и перед холодным образом властного мужчины, и перед горячим взглядом самодовольного соблазнителя, и перед огромным богатством, которое сразу же после брака обрушилось бы на нее водопадом. Легкие пути, видимо, не для нее…

Она была интересна, и этого оказалось достаточно, чтобы притащиться на остров, выслушав напоследок рекомендации и шуточки Карла.

– Так что у вас есть? – Катя скрестила руки на груди и с вызовом посмотрела на Архипова.

Собственно, она находилась в положении просящей, но признаваться в этом не собиралась.

– Кушать хочется? – с пониманием спросил Федор, оглядывая явно похудевшую наследницу.

«Нет, – мысленно ответила Катя, – кушать уже не хочется, но, честно говоря, очень хочется ЖРАТЬ!»

Это озвучивать она не стала.

Вчера, оставив своего врага около черты, Катя заторопилась «к себе домой». Свернула к ручью, «обрадовала» желудок еще одним литром воды и… встретилась взглядом с обезьяной. Та сидела на земле в нескольких метрах от пальмы и, теребя время от времени длинными пальцами зеленую кожуру, ничуть не стесняясь, уплетала банан. Рядом, под разлапистыми листьями папоротника лежал еще один банан – целехонький. Этой картины было достаточно, чтобы тут же сойти с ума или захлебнуться собственными слюнями, но Катя была не из разряда слабаков и уж тем более не из числа нервных барышень – судьба обезьяны была решена.