Белая львица

Она задумалась о девушке в подвале. Единственный вопрос, который она задавала Коноваленко в последние дни, был: что ждет эту девушку? Он ответил, что отпустит ее, как только отец окажется у него в руках. Но Таня сразу же усомнилась в этом. При мысли, что Коноваленко убьет и девушку, ее бросало в дрожь.

Даже себе самой Таня с трудом могла объяснить собственные чувства. Она люто ненавидела отца девушки, полицейского, который убил ее мужа, притом, по словам Коноваленко, с варварской жестокостью. Но жертвовать ради мести дочерью полицейского - это уж слишком. Хотя она прекрасно понимала, что не в ее власти воспрепятствовать Коноваленко. Малейший намек на противодействие с ее стороны - и Коноваленко обратит свои убийственные силы и против нее тоже.

Она поежилась под дождем, который тем временем усилился, и вернулась в дом. Сквозь закрытую дверь невнятно доносился голос Коноваленко. Таня прошла на кухню, посмотрела на люк в полу, потом на часы. Судя по всему, пора отнести девушке еду и питье. Она заранее приготовила пластиковый пакет с термосом и бутербродами. До сих пор узница к еде не притрагивалась. Таня все время забирала еду, оставленную в прошлый раз. Она взяла в руки приготовленный Коноваленко фонарь, зажгла его и открыла люк.

Линда забилась в угол. И лежала там скорчившись, будто ее терзали страшные боли в желудке. Таня осветила миску на полу. Нетронута. На нее нахлынуло сострадание. Раньше она была целиком погружена в свое горе по Владимиру, которое не оставляло места ни для чего другого. Но теперь, увидев в углу девушку, парализованную страхом, она почувствовала, что злоба Коноваленко не знает границ. Нет совершенно никаких причин держать девушку в темном подвале. Да еще и в цепях. Можно бы спокойно запереть ее в одной из комнат наверху, разве только связать, чтобы не сбежала.

Девушка не шевелилась. Но глаза ее следили за каждым Таниным движением. Выстриженные клочьями волосы вызвали у Тани дурноту. Она присела на корточки рядом с девушкой. Та не двигалась.

- Скоро все кончится, - сказала Таня.

Девушка не отвечала. Но в упор смотрела на Таню.

- Попробуй что-нибудь съесть, - сказала Таня. - Скоро все кончится.

Страх уже пожирает ее, думала Таня. Пожирает изнутри.

Внезапно она поняла, что должна помочь Линде. Рискуя жизнью. Но иначе нельзя. Злобу Коноваленко даже ей выдержать трудно.

- Скоро все кончится, - шепотом повторила она, положила пакет возле лица девушки и вернулась на кухню. Закрыла люк, обернулась.

Увидев Коноваленко, она вздрогнула и невольно вскрикнула. Что за манера бесшумно подходить сзади! Порой ей казалось, что слух у него прямо-таки нечеловеческий. Как у ночного хищника. Он слышит то, чего другие люди не воспринимают.

- Она спит, - сказала Таня.

Коноваленко серьезно смотрел на нее. Потом вдруг усмехнулся и, не говоря ни слова, вышел из кухни.

Таня опустилась на стул, закурила. Руки дрожали. Но теперь она знала, что решение, возникшее в душе, отмене не подлежит.

В самом начале второго Сведберг позвонил Валландеру.

Тот снял трубку после первого же сигнала. Сведберг долго сидел у себя в квартире, прикидывая, как убедить Валландера, что ему нельзя в одиночку бросать вызов Коноваленко. Но он понимал, что Валландер руководствуется уже не только рассудком. Он был в том состоянии, когда эмоциональные импульсы определяют поведение так же сильно, как и рассудок. Единственное, что можно сделать, - уговорить Валландера не встречаться с Коноваленко один на один. Ведь Валландер по-своему тоже непредсказуем, думал Сведберг. Им движет страх за дочь. Он может совершить что угодно.

Сведберг сразу перешел к делу.

- Я нашел Коноваленко, - сказал он.

Ему почудилось, что Валландер на том конце провода вздрогнул.

- Я нашел зацепку среди вещей, найденных в карманах Рыкова. В детали вдаваться не стану. Но зацепка привела меня в магазин «ИКА» в Тумелилле. Кассирша с феноменальной памятью помогла обнаружить новый след. Дом находится на восточной окраине Тумелиллы. У щебеночного карьера, похоже давным-давно заброшенного. Это старая крестьянская усадьба.

- Надеюсь, тебя никто не видел, - сказал Валландер.

В его голосе сквозили усталость и настороженность.

- Никто. Будь спокоен.

- Как я могу быть спокоен?

Сведберг промолчал.

- Кажется, я знаю этот карьер, - продолжал Валландер. - И если так, то у меня есть преимущество перед Коноваленко.