— Это будет! — громко крикнула я и кинула в свое заплаканное, изможденное отражение в зеркале железной пудреницей. Пудреница отскочила, упала на пол, открылась, из нее высыпалось немного пудры, но зеркало даже не треснуло. — У меня будет мужчина! — еще раз прокричала я своему отражению. — Всем назло и на зависть!!! У меня будет нормальный мужик, с головой, руками и ногами! У меня будет холостой мужик! Черт побери, у меня обязательно будет нормальный мужик, без жен, детей, прошлых семей и прошлых жизней!!! И этот мужик будет носить меня на руках и сдувать с меня пылинки! Он будет только мой! И не будет никаких шифров, никаких отключений телефонов, никакого вранья, виноватых поглядываний на часы, встреч, расписанных по минутам, одиноких выходных и праздников и нелепых оправданий перед женой, что накопилось слишком много работы! Ничего этого не будет! Никогда, потому что я сыта этим по горло! У меня будет нормальный мужик!!! — еще раз крикнула я и, закутавшись в полы норковой шубы, выскочила из своей спальни.
Спустившись вниз, я вбежала на кухню и буквально нос к носу столкнулась с Катериной. Катя оглядела меня напряженным, подозрительным и даже напуганным взглядом и тихо произнесла:
— Анатолий ужинает в гостиной. Ты хочешь присоединиться?
— Нет, — замотала я головой. — Не хочу. Я хочу выпить.
— В гостиной есть бар.
— Я не хочу туда заходить. Сходи и принеси сама.
— Что между вами произошло? Анатолий сидит в гостиной и в основном не ест, а пьет, и такими лошадиными дозами… Он недавно сел за стол и уже так набрался. Вы поругались, что ли?
— Катя, ты не спрашивай меня ни о чем, а лучше принеси мне выпить. Я не хочу заходить к Анатолию и там с ним встречаться.
— Хорошо, а что принести-то?
— Чего-нибудь покрепче. Виски или джин.
— Рюмку?
— Бутылку!
— Маша, да разве можно столько пить? — принялась стыдить меня Катя.
— Если я прошу бутылку, то это не значит, что я выпью ее всю. Я просто поставлю ее у себя в спальне и выпью столько, сколько мне захочется. И вообще, если бы ты с мое пережила, я не знаю, что бы стала делать. Ты и представить себе не можешь, как мне паршиво. Удивительно, что я вообще не спилась на этой вилле. Тут прямо не вилла, а какой-то кабак. Даже если ты никогда не пил, то здесь обязательно запьешь. Если ты никогда не курил, то обязательно здесь закуришь, а если ты был нормальным, здоровым человеком, то обязательно станешь психом. От вас здесь наверно все люди помешанными выезжают.
— Да нет. Такого не припомню. Нормальные все.
— Может, ты просто не замечала?
— Замечала. Нормально все было.
— А может, ты просто и не знаешь. Может же такое быть? Люди отдохнули на вилле, улыбаются, говорят друг другу «до свидания», разъезжаются по разным психушкам.
— Я про такое не слышала. — Катя дернула плечами и еще раз посмотрела на меня подозрительным взглядом. — Я сейчас что-нибудь принесу. А ты точно не хочешь встречаться с Анатолием? Просто ужин такой вкусный. Ребята так старались, столько всего наготовили.
— Меня тошнит, и морду я эту не могу больше видеть.
— Какую морду? — не поняла меня девушка.
— Толину!
— А. Понятно. Сейчас я что-нибудь принесу. Через пару минут Катя принесла уже начатую бутылку джина и протянула ее мне.
— Там Анатолий уже дошел до кондиции. Еле на стуле сидит. Пепел прямо на пол стряхивает. Я ему замечание сделала, а он на него даже никак не отреагировал. Сказал, чтобы я из комнаты выметалась и не мешала ему по телефону разговаривать. Еще сказал, что у него здесь все схвачено и за все заплачено. Мол, у него все включено. Если он захочет, то он прямо посреди стола по-большому нагадить может.
— Что, прямо так и сказал?
— Прямо так и сказал.
— Вот дурак пьяный. Так он ужинает или что делает?
— Да, пьет в основном и бычки об дорогой стол тушит. Я некоторых новых русских не понимаю. Такое положение имеют, такими деньгами ворочают, а когда напьются, то ведут себя, как самое обыкновенное быдло. Смотреть противно. Ни черта он не ужинает. Даже ни к чему не притронулся. Уже все остыло. Он в основном по телефону разговаривает. В Москву звонит, с кем-то ругается. Я его еще никогда таким пьяным не видела. Он всегда такой сдержанный, такой культурный, а тут сам на себя не похож. Наверно у него что-то стряслось?
— А мне плевать, что у него стряслось.