Чудо в пушистых перьях

Постоянное общение с гением отбило у меня всякую охоту к творчеству. Я уже в детстве решила, что буду врачом, поваром или портнихой. А так как из-за дурацкого имени, данного мне мамулей, сверстники постоянно меня дразнили, их обществу я предпочитала кошек. По окончании школы стало совершенно ясно: мне одна дорога — в ветеринары, вот по ней я и отправилась. Только не подумайте, что у меня какие-то претензии к мамуле, папуля-то собирался назвать меня Электрой, так что мне еще здорово повезло, что мама настояла на своем.

Я пересекла сад и вышла к первому подъезду, взглянула на гранитную доску и кивнула:

— Привет, дедуля. — После чего вошла в подъезд и по лестнице поднялась на второй этаж.

Дверь в квартиру папули была украшена бронзовой табличкой, на которой значилось: «Щербинцев А.В., философ». Я пожала плечами и позвонила. Никто открыть мне не пожелал: папы, скорее всего, нет дома, а если у Земфиры сеанс, то ее лучше не беспокоить. Я открыла дверь своим ключом и вошла в огромную прихожую. Из ближайшей комнаты до меня донесся голос Земфиры.

— Ваши завистники плетут интриги… — вещала она.

Я проскользнула в кухню, на мгновение увидев в открытую дверь Земфиру перед ее магическим кристаллом, водруженным на деревянную подставку, а напротив нее сидящую на ковре даму среднего возраста, насмерть перепуганную. Лицо ее в свете свечей было бледным, лоб потным, а губы дрожали.

Войдя в кухню, я вспомнила, что завтрак мой оставлял желать лучшего, и полезла в холодильник. За что я особенно любила Земфиру, так это за ее кулинарный талант. Плотно закрыв дверь, я разогрела голубцы и приступила к трапезе. Минут через двадцать раздался зычный голос Земфиры:

— Василиса… — И я пошла на зов.

Земфира расположилась в комнате, которая когда-то была детской, а теперь стала чем-то вроде кабинета папулиной подруги. Плотные шторы на окнах, не пропускающие дневного света, стены сплошь покрыты коврами, на полу подушки, подставка с магическим кристаллом, сосуды для ароматических палочек и маска неизвестного божества довольно свирепого вида.

— Свет включи, — сказала Земфира. Я включила люстру, а она пожаловалась:

— До чего баба бестолковая попалась, не чаяла от нее отделаться, все ей расскажи да объясни. Нет у людей фантазии, работаешь без удовольствия.

Я сочувственно кивнула, усаживаясь на парчовую подушку. Земфира — тучная дама в цветастом широком балахоне, в черном парике с волосами до пола, с повязкой на лбу — походила на упитанного индейца. Впрочем, даже в таком виде она казалась мне симпатичной круглолицей толстушкой со смеющимися глазами.

— Как дела? — спросила Земфира, по привычке уставившись в магический кристалл.

— Плохо, — ответила я.

— Мужик в шляпе и плаще? — вздохнула Земфира. Я приподнялась и на всякий случай уставилась в магический кристалл. — Не дури, — осадила меня папулина подруга, — мне сегодня бабка звонила.

— А-а, — успокоилась я, устраиваясь на подушке.

— Папулю опять похитили инопланетяне, — вновь вздохнула Земфира. — Утром Михалыч прибегал за выкупом.

— Много просил?

— Сто пятьдесят рублей.

— Значит, папа не надолго в отключке…

— Хочешь с ним поговорить?

— Если за выкупом прибегали сегодня, вряд ли получится.

— Почему? — обиделась за папулю Земфира. — Может, повезет, и папа придет в себя.

— Может, — неохотно согласилась я. — Давай я тебе все расскажу?

— Давай, — кивнула Земфира.

Ну я ей тут же все рассказала: и про вечеринку, и про Шляпу, и про его труп в багажнике.

— Папе этот белесый не понравился, — закивал а Земфира, выслушав меня. — Он вернулся с вечеринки и первым делом сказал: «Василисе он не пара. Прохвост, а может, и похуже». Ты знаешь, как папа видит людей. У него дар. И если папа говорит «прохвост», значит, парень еще хуже.

— И чего? — почесала я нос.

— Пусть сам со своим трупом разбирается, а ты не лезь. Не твое это дело. Не ты его туда запихала, не тебе о нем беспокоиться.

— А милиция? — охнула я. При слове «милиция» Земфира непроизвольно поморщилась.

— А на этих вообще наплевать.

— Но ведь человека убили… может быть… или он сам умер.

— Он что тебе, родственник?

— Нет.

— Ну и чего ты о нем хлопочешь? Конечно, это вопрос морально-этический… С таким вопросом непременно надо обратиться к папе, но я, со своей стороны, очень бы рекомендовала никуда не лезть. И бабке скажи, чтоб сидела тихо, не ровен час… — Земфира в досаде махнула рукой, поднялась, стащила с себя парик с повязкой и позвала: