Рассмешить богов

Король честно доиграл свою роль до конца, не позволив себе даже хихикнуть, и проводил героя-спасателя словами сочувствия, одобрительными замечаниями и советом все же помириться с мистралийцем. После его ухода их величествам потребовался небольшой перерыв, дабы отсмеяться, закурить и обсудить бестолковость своих придворных.

– Кстати, – вспомнила Кира, когда обсуждения подошли к концу, – а почему ты Кантора не позвал? Ему ты не будешь задавать тот же вопрос, что и остальным прыгунам с моста?

– Зачем? – усмехнулся Шеллар, с удовольствием затягиваясь. – Он так сладко спит, не хочется его будить. Такой тихий, не матерится, не психует, кулаками не машет… проблем не создает. Пусть себе спит. Тем более из твоего рассказа я и так понял, почему он принял столь активное участие в спасении. Равно как и причину его негодования. И должен заметить, в отличие от двоих господ, с которыми мы только что имели счастье беседовать, Кантор умеет плавать. И Лаврис тоже. Чувствуешь разницу?

– Чувствую, – кивнула Кира, укоряя себя, что до сих пор не обратила на это внимания. – Но ты мне лучше скажи, почему все-таки Кантор сцепился с кавалером Танта?

– Ты его самого спрашивала?

– Он мне не сказал.

– Полагаю, он бы очень обиделся, если бы я стал выдавать его тайны. А я предпочел бы сохранить его доверие.

– Но можно же хоть намекнуть, не называя имен!

– Можно, конечно… Если это хоть немного облегчит муки твоего любопытства… Кантор, как ты знаешь, родился не за два дня до знакомства с Ольгой, и у него есть прошлое. И в этом прошлом, как ты сама понимаешь, были женщины. А у некоторых из них были родственники, очень похожие на почтенного родителя Акриллы… Я могу не продолжать?

– Понятно… – вздохнула Кира. – И откуда только берутся такие ханжи?

– Если мы говорим лично о кавалере Танта, то он не ханжа. Он искренне верит в то, что говорит, и следует своим понятиям о порядочности в вопросе… личных отношений. Его тоже в свое время так воспитали, его предки были связаны с одним из христианских орденов, и в семье были соответствующие традиции. Мне только интересно, как он вообще сподобился завести детей при таких убеждениях. Если я удовлетворил твое любопытство, продолжим наше дознание. Хочу все-таки выяснить, откуда кавалер Лаврис выскочил в таком виде. И если окажется, что он был там, где я думаю… то на этот раз он доигрался.

Кире тоже было интересно, откуда выскочил Лаврис, но ей даже не пришло в голову придавать этому вопросу какое-либо значение. Просто любопытно, да и все. И совершенно непонятно, зачем Шеллару понадобилось это знать точно?..

Опрос придворных дам прошел быстро – никто из них не видел, откуда выскочил Лаврис, зато все, как одна, красочно описали выход Кантора из Ольгиной комнаты, хотя их об этом не спрашивали вообще. Да и кто бы предположил, что полураздетый Кантор появится откуда-то еще?

Многие слышали грозные вопли оскорбленного отца, почти все видели их краткую беседу с Ольгой, а наблюдательная Вероника даже стала свидетельницей еще одного безобразия, которое загадочным образом прошло мимо остальных. Часа два тому назад уже полностью одетый кавалер Лаврис приставал к Ольге с каким-то вопросом, а та ругалась и кричала, что она не нанималась пересчитывать его барахло. Шеллар оживился несказанно и велел позвать Ольгу.

Непричесанная и хмурая переселенка была непривычно сердита, и на вполне естественный вопрос короля, почему она явилась к нему в таком виде (то есть в халате), недовольно проворчала, что вообще-то спала и не является куклой, чтобы ее наряжали по первой прихоти хозяйки. Кроме того, раньше его величество почему-то не циклился на том, как она одета. Ведь не за этим же ее позвали. А если кто полагает, что она сейчас всем расскажет, куда ходила за одеждой Лавриса, то Лаврис взял с нее честное слово никому об этом не говорить. Кире вдруг страшно захотелось вывести дорогую подруженьку в коридор и настучать ей по тыкве, но она стойко промолчала, опасаясь, что Шеллар такого метода воспитания не поймет.

Его величество выдержал великолепную долгую паузу, внимательно всматриваясь в глаза нахальной переселенки, пока та не заерзала от смущения, и спросил:

– Позволь поинтересоваться, кто тебя сегодня так обидел, что ты до сих пор не успокоишься? Неужели Кантор? Мне показалось, наоборот… Может, я?

Ольга горячо запротестовала, сослалась на обычную депрессию и тут же принялась демонстрировать живейшее дружелюбие. Тайну, доверенную под честное слово, она так и не раскрыла, да, впрочем, король и не настаивал на ответе. Он почему-то заинтересовался совсем другим вопросом – что хотел от нее Лаврис два часа назад и какую именно деталь его костюма добрая девушка умудрилась потерять.