Фамильные ценности

«Совершенно очевидно, — сказал капитан, — что за этим делом стоит некий похититель-профессионал, который скрывается от правосудия. Новый закон превратил похищение в трудоемкий процесс, в нем сейчас остались только специалисты высокого класса. А профессионалы не падают с неба, их деятельность известна, существуют досье, поэтому их можно выследить, если они, конечно, совершат промахи. Думаю, это дело затеял один из двух преступников, находящихся в розыске, у каждого своя группа сообщников и, самое главное, собственная территория, где можно не рисковать». Что ж, к мнению капитана полезно прислушаться.

По берегу реки под полуденный колокольный звон инспектор опять двинулся к Санто-Спирито. Торговцы собирали товар, закончив работу. Он был бы рад занять прежнюю позицию и понаблюдать за коричневыми ставнями, разрабатывая план, как лучше наладить контакт с сыном графини, но любопытный взгляд Торквато заставил его передумать. Гварначча отправился вместо этого в кафе-мороженое рядом с домом Брунамонти.

— Привет, инспектор.

— Джорджо. — Скрывшись от ветра и солнца, инспектор снял фуражку и темные очки. — Мне чашечку кофе.

Они с Джорджо были старыми знакомыми. Бар в последние годы приобрел более состоятельную клиентуру, и теперь здесь в дополнение к знаменитому мороженому стали подавать модные легкие ланчи для студентов и работающих неподалеку служащих. Джорджо не допускал в своем баре наркотиков и дружил с законом.

— Это правда — про графиню? — У флорентийца Джорджо был, как говорится, язык без костей.

В Сицилии, откуда был родом инспектор, люди ничего не видели и не слышали, не позволяли себе ни единого лишнего замечания, и подобная открытость по-прежнему приводила его в замешательство.

— Графиня… — протянул он в нерешительности.

— Брунамонти. Она, помимо всего прочего, еще и моя домовладелица. Разве вы не в курсе, что они владеют здесь целым кварталом?

— Я не знал.

— Целым кварталом! Мы все знаем, что-то произошло. Ее не видели вот уже десять дней. И собаки тоже нет. А они сейчас готовятся к большому показу в Нью-Йорке, и это означает, что Леонардо должен бы работать не покладая рук, а в полночь заходить сюда перекусить. Но он тут не показывается. Да и из мастерской уже неделю никто не приходит. Зато вы являетесь уже второй раз за утро… Ваш кофе. Капнуть в него чего-нибудь?

— Нет-нет…

— Вам бы не помешало. На улице холодно.

— Да. А у вас так тепло и уютно. Кажется, вы сейчас не слишком заняты, мы можем спокойно поговорить.

— Конечно. До начала ланча еще добрых полчаса. Пройдем в зал. Марко! Принеси кофе инспектора в зал. Присядьте.

Маленькие круглые столики, покрытые белыми скатертями, были накрыты для ланча. Инспектор устроился на одном из серых плюшевых стульев, стоящих вдоль стен. И впрямь, приятное местечко.

— Вы, должно быть, неплохо знаете семью…

— Я? Ну, я здесь уже двадцать девять лет. Тогда еще был жив старый граф — отец того, который умер около десяти лет назад, действительно совершенно никчемного человека. Но отец у него был, что называется, с характером. «Профессор» — так его обычно называли. Он на этом настаивал, потому что имел докторскую степень по философии. Слово «граф» для него ничего не значило, «доктор» — мало интересовало, он хотел, чтоб его звали «профессор». Он заходил утром, выпивал чашечку кофе и всегда носил шляпу — зимой фетровую, а летом из тончайшей соломки…

Инспектор сидел молча. С ним так часто бывало: люди поначалу его о чем-нибудь расспрашивали, но потом с радостью начинали рассказывать сами. Большинство предпочитает говорить, а не слушать. Инспектор отвечал на вопросы весьма туманно, а затем замолкал и терпеливо ждал, положив, как сейчас, темные очки в карман, а фуражку с золотой кокардой-факелом на колено; глаза блуждали по кладке стены, на которой висели многочисленные эскизы наружной росписи церкви Брунеллески.

В какой-то момент, неверно истолковав этот взгляд, Джорджо бросился объяснять, как муниципалитет когда-то попросил всех художников города расписать фасад церкви, который архитектор оставил нетронутым, и как однажды жаркой летней ночью эти рисунки были перенесены на стены церкви. Что за ночь была! Конечно, в те дни, с мэром-коммунистом…

— Как его звали?

— Мэра-коммуниста? Габбуджани. Полагаю, это было еще до твоего приезда, но идея принадлежала…