Улыбка химеры

Ладно, все оперативки, даже самые самокритичные, когда-нибудь кончаются. Катя решила подождать. С Колосовым она должна была сегодня увидеться во что бы то ни стало. Прошла по узкому извилистому коридору до приемной, где стояли диван, стулья и...

На диване сидел очень красивый молодой кавказец с трагическим выражением лица. Настолько трагическим, что можно было даже не спрашивать его фамилии. Но Катя решила проверить собственную проницательность.

— Вы Газаров? — спросила она громко.

Он вскочил, точно подброшенный пружиной. Наверное, решил, что Катя откуда-то из секретариата и сейчас пригласит его к какому-нибудь начальнику.

— Ты, что ли, Алигарх? — Катя разглядывала его в упор. — Вот ты какой, оказывается... Эх ты, Алигарх... такую девушку уберечь не смог. Газаров смотрел на Катю.

Быстрые тяжелые шаги. Катя оглянулась: по коридору, как танк в наступлении, несся Биндюжный. Он достиг кабинета Колосова, бухнул кулаком, и дверь тот час же открылась, как сказочный сезам. И оказалось, что с утра пораньше в убойном отделе шла совсем не оперативка. Через дверь Катя мельком увидела, что в кабинете как грозовая туча витает сизый сигаретный дым, а в дыму — трое: Никита и...

Посредине кабинета на стульях сидели полный мужчина в роговых очках с портфелем-"дипломатом" и женщина лет сорока пяти, очень модно и дорого одетая, причем, как определила наметанным глазом Катя, в итальянском парике из натурального волоса цвета «лунный блондин». У этой пары с Колосовым и шел тот самый крутой и эмоциональный разговор. На щеках блондинки, несмотря на обильный макияж, проступали коричневые пятна гневного румянца. Катя не успела и слова вымолвить: Биндюжный ворвался в кабинет как смерч, хлопнул дверью и щелкнул ключом.

Если бы Катя в полной мере ознакомилась с материалами ОРД по «Красному маку», она сразу бы узнала женщину-блондинку. Это была Жанна Марковна Басманюк. В опознании ее спутника и ОРД бы не помогло. Потому что адвокат Гржимайло Борис Натанович, спешно поднятый своей давней знакомой и партнершей по преферансу Басманюк и приглашенный стать ее защитником, ни по каким оперативным учетам и сводкам сроду не проходил.

Катя оглянулась на Газарова. Тот теперь стоял, прислонившись к стене. И видок у него был такой, словно он готовился у этой оштукатуренной, отделанной деревянными панелями стенки к неминуемому расстрелу, не допуская даже мысли о пощаде и спасении. «Тонкий силуэт на солнце точно вырезан навеки и оттиснут в моем сердце Сулеймановой печатью», — вспомнилось вдруг Кате. Она подумала: нет, Эгле была истинным поэтом, хотя, возможно, еще неумелым и слабым. Однако она обладала самым главным поэтическим даром — даром мечты. Катя невольно поймала себя на том, что пытается отыскать в этом типе что-то... Ну, хоть что-то, за что его можно было любить, прощать и сравнивать в стихах с «черным жемчугом» и «золотым орлом небесным». Ну, хоть что-нибудь, какой-нибудь намек, но...

Намека не брезжило. На Алигарха надо было смотреть глазами Эгле Таураге — глазами влюбленной, розовой, сентиментальной мечты.

Глава 28

ФАКТЫ И ЛОЖЬ

Когда Иван Биндюжный ворвался в кабинет и на ухо, как заговорщик, прошипел Колосову новость, тот понял: чертовым сюрпризам нет конца!

Весь прошедший вечер и ночь он только и делал, что фиксировал очередные сюрпризы и пытался соединить их с одним-единственным реальным фактом — новым убийством в казино. Первым сюрпризом стало неожиданное появление в «Красном маке» гражданки Басманюк. Ее едва не объявили в розыск вместе с таинственным «БМВ» и едва не сочли очередной жертвой, как вдруг в пять часов вечера блистательная Жанна Марковна собственной персоной подкатила к зданию казино на чахлом частнике — «Жигулях», вынырнувших из метели как технопривидение.

Колосов в это самое время беседовал с Валерием Викторовичем Салютовым в зале игровых автоматов. А в Большом зале по соседству судмедэксперт и приехавший на место следователь прокуратуры Сокольников осматривали труп. В диспетчерскую Салютов так и не спустился. Когда Никита с Китаевым и Биндюжным закончили просмотр видеопленки и вернулись в игорный зал, Салютов по-прежнему стоял возле тела девушки. И в этом его безмолвном бдении «у гроба» Никите поначалу почудилась некая фальшь, нарочитая поза. Однако затем он пригляделся к хозяину «Красного мака» повнимательнее и...

— Валерий Викторович, на два слова, — он положил руку на плечо Салютова. — Мне нужно поговорить с вами наедине.